Глава 3: Трудно дышать дома
Возвращение домой было как наваждение. Город – родной, но чужой. Друзья молчали. Кто-то узнал, кто-то делал вид, что не узнал.
На улице на него смотрели украдкой. Кто-то жалел. Кто-то – осуждал. Самые честные просто отворачивались.
Мать встретила его сдержанно. Слишком сдержанно. Как будто боялась обнять его и почувствовать, как он теперь «ломаный».
«– Ты жив, и этого достаточно», – сказала она, опуская глаза.
Но Александру было недостаточно. Он не мог просто быть живым.
Он должен был зачем-то.
Глава 4: Встреча с Ириной
Когда он увидел её, сердце сжалось так, что захотелось бежать, спрятаться, исчезнуть. Но он не мог. Он не мог от неё убежать, как не мог убежать от самого себя. Ирина стояла на ступенях у кафе, в котором они когда-то часто сидели вместе, его любимое место. Она была такой, какой он помнил её – в лёгком платье, с теми самыми светлыми глазами, которые всегда смотрели на него с искренностью и любовью.
Ирина заметила его почти сразу. Остановилась. Её взгляд стал мягким, но она явно почувствовала его напряжение. Она пошла навстречу, но что-то в её движениях было не таким, как раньше. Более осторожным, словно она тоже не знала, как будет выглядеть эта встреча.
– Привет, – сказала она, улыбаясь, но улыбка как-то соскользнула с её губ, не дойдя до глаз.
– Привет, – ответил Александр, сдерживая себя, чтобы не отвести взгляд. Он почувствовал, как рука, та, что осталась, напряжённо сжала протез. Он уже привык, что протез был частью его тела, но перед ней, перед Ириной, всё становилось странным.
Она замолчала, стоя перед ним. Она его не тронула. Не обняла. Он чувствовал её робость, которая казалась странной, чуждой. Они оба знали, что эту встречу давно ждали, но не так. Он чувствовал её взгляд, скользящий по его груди, шее, и руке, которую он прятал в кармане. Он знал, что она видит, как изменился. И он знал, что она не могла его не заметить.
– Ты… ты… как? – Ирина начала говорить, но потом осеклась. Словно слова не хотели быть произнесены.
Александр почувствовал, как его живот сжался. Он мог бы ей сказать: «Ты думала, я вернусь другим?», но не сказал. Ему было больно от самой мысли, что она может увидеть его жалким.
«– Я жив, Ирина», – сказал он, уставившись куда-то в сторону. – Это, наверное, самое главное.