... Серёга орал, не помня себя от
ярости. Его оппонент отстаивал свои творческие права как умел.
Получалось у него это плохо.
***
...Пятью минутами ранее Иванов,
полный решимости не пожалеть денег для покупки достойного подарка,
вошёл в типовую малогабаритку на шестом этаже безликого панельного
дома. Обстановка, в которую он попал, прямо с порога обнадёживала —
везде стояли незаконченные картины, грудами валялись эскизы, в
единственной комнате главенствующее место занимал старый, в
несколько слоёв покрытый цветастыми пятнами красок мольберт.
Хозяин был под стать окружающей
творческой среде — пьяненький, важный, снисходительный, с манерами
опустившегося барина. Классический непризнанный гений, которого
напропалую угнетают бездарности и завистники. И внешность под
стать: типичный синяк с длинными волосами, собранными на затылке в
хвост канцелярской резинкой; слезящиеся глаза, недельная
небритость, костюм - классические майка-алкоголичка не самой
девственной чистоты и пузырящиеся на коленях треники,
Помимо художника в квартире, которую
он гордо именовал мастерской, присутствовала ещё и полная,
неопрятная девица с распущенными, сальными космами, спадающими на
глаза. Она сидела на продавленном диване перед облезлым, с
выщербленным лаком, журнальным столиком; пила портвейн из
залапанного бокала, тоскливо глядя на жёлтую от табачного дыма
стену и, ни во что не встревая, томно курила сигарету за сигаретой,
сбивая пепел прямо на хлебные корки с остатками соуса в тарелке
перед собой. Муза — не иначе. У такого живописца другой быть и не
может. Судя по количеству пустых бутылок под столешницей и в углу
комнаты — к вдохновению здесь взывали долго и вдумчиво.
Но не это выбесило покупателя —
картина, за которой Серёга примчался сломя голову, при более
близком рассмотрении оказалась полным дерьмом. То есть она
изначально была хорошей, классной и полностью соответствовала
снимку в объявлении. Однако имела один изъян — вполне приличный
рисунок зачем-то покрывали мельчайшие, радужные брызги из тех,
которые остаются если смешать все цвета, окунуть в них зубную
щётку, а потом, со вкусом проведя по ней указательным пальцем,
сделать так: «Бды-ы-ыщ!!!»
И всё испортить.
Аргументов у Иванова не было. Один
мат, круто замешанный на эмоциях и понимание того, что его жестоко
обманули. А самое странное, для автора пейзажа эти пятна тоже стали
откровением. Он даже очки нашёл и долго, внимательно рассматривал
весёленькие розовые и голубые пятнышки, преобладающие поверх
предутреннего моря, бормоча: «Н-да... Неожиданно...» и делая при
этом вид, что так и было задумано изначально.