— Или это был не один
человек, — вставил Сергей. — Могли ведь
и по наследству неживой утилизатор передавать.
Совместный мозговой штурм определённо
давал результаты, воодушевляя друзей. В горячке обсуждения все
забыли про домовую, а сама она скромно отошла в сторонку,
не желая мешать.
— Ага. Раскормили тварь
до неприличия, она в спячку и впала из-за
бескормицы, — развивал версию Швец. — А когда стена
обвалилась от ветхости — очухалась, попала в старую
отопительную сеть и по ней до бомжа добралась.
Думаю, запах падали её приманил. Помнишь, — призрак
посмотрел на друга, — мы шкурку собаки нашли. Ну,
ту, — поспешил он разъяснить, будто напарник мог забыть
недавние события, — вонючую...
Предложенное объяснение шефу
понравилась, о чём свидетельствовала улыбка в зарослях
его бороды.
— Почему нет? Вполне могло
случиться. Они падаль чуют похлеще, чем рыба акула кровушку.
И в словах про нескольких владельцев резон есть... Был
предок — тать записная, а потомство нормальное
произросло. Пользовались наследием по необходимости
во имя победы над вражиной... Немцы мёртвые — чем
не доказательство? После засыпали сверху подпол и забыли. Не
надобен стал. В общем, хватит нам в прошлом копошиться.
Более семидесяти годочков прошло с тех пор. За давностью
лет продолжать розыски — бессмыслица полная. Кто знал
правду — тот помер давно. Что ещё... Косточки, кому следует,
приберут, похоронят по обычаю. После земелькой забьют
ту комнатку поганую. Не ровен час — обвалится свод
под кем-нибудь... За сим оставляю вас. Одеяло с мусором
этим на помойку снести не забудьте.
Привлечённая голосами,
в комнату, сонно потягиваясь, вошла Мурка, до этого мирно
спавшая на подоконнике в кухне. Остановилась
у Машиных ног, потёрлась о них, и только тогда
заметила одеяло с разложенными на нём вещдоками.
Насторожилась, подошла, попробовала крайнюю пуговицу лапкой.
За ней — вторую.
Подцепила когтем ближайший огрызок
ткани, встала на задние лапки, попробовала подкинуть добычу
вверх и тут же её поймала. Зажала в зубах,
прыгнула в центр разложенной экспозиции. Пока «парила»
в воздухе — передумала, при приземлении лихо развернулась
на сто восемьдесят градусов, пройдясь хвостом, словно метлой,
по остаткам одежд. Пуговицы и лохмотья полетели
в стороны.
— Я тебе сейчас...
— злясь на непоседливую зверюшку, прошипела домовая
и бросилась ловить вертлявую мурлыку. — Нельзя!
Не тронь мертвецкое! Не суй каку в рот!