Наверное, именно так погибают люди, про которых потом пишут: случайно оказалась под перекрёстным огнём.
Я слышала, как Лука Марчелло что-то выкрикнул, но слова не доходили. Всё было как под водой.
Узкий коридор. Дверь. Хлопок.
Глухой тупик.
Тупик.
Господи. Господи, что я делаю?
И тут я услышала шаги. Тяжёлые. Чужие. Совсем близко.
Это не Лука. Это не он.
Я резко оглянулась. Сердце билось так громко, что казалось, его можно услышать с улицы.
Мужчина. Один из тех двоих, что ворвались.
Он медленно шёл ко мне, улыбаясь. Медленно доставал пистолет. Спокойно. Словно мы оба знали, чем это кончится.
И вдруг… вдруг я почувствовала ярость. Живую. Чистую.
Вот так? Вот так всё и закончится? В тупике? В грязном баре?
Нет.
НЕ ТАК.
Я подняла руку, будто собираясь ударить, хотя понимала – бесполезно. Но я бы всё равно это сделала.
И вдруг снова рука. На моём плече. Сильная. Тёплая.
– Наклонись! – резко бросил Лука, словно плевок в лицо.
И я подчинилась.
Выстрел. Хлопок прямо над моей головой. Треск штукатурки. Мужчина напротив пошатнулся, как кукла, у которой перерезали нити, и рухнул на пол, оставляя за собой мокрое, тёмное пятно.
Я упала на колени. Колени больно ударились о плитку. Неважно. Жива. Пока что.
Лука стоял над мной. Его лицо было как сталь. Не человек – сталь.
– Я сказал – не дергайся, – прошипел он. – Хочешь умереть – беги дальше. Хочешь жить – слушай меня.
И вот теперь, наконец-то, пришло понимание:
Ты реально не знаешь, кто твой враг.
И, может быть, самое страшное было в том, что он – единственный, кто пока держит тебя живой.
Я не знаю, сколько секунд или минут прошло после этого выстрела. Всё расползлось, как краски под дождём.
Просто вот я стою.
Вот мужчина валится на пол.
Вот кровь. Настоящая. Тёплая. Слишком живая.
А потом я уже на полу. Колени жгут, ладони дрожат, и… я плачу.
Не красиво. Не как в кино – аккуратные дорожки слёз по щекам.
Нет.
Настоящая истерика.
Глупая, детская, бессильная. С хрипами, с рыданиями, с этим рвущим ощущением внутри, когда ты хочешь захлебнуться и исчезнуть.
Меня трясло так сильно, что зубы стучали.
Я даже не пыталась это остановить. Зачем? Кому теперь какое дело, сильная я или нет?
И – да, стыдно.
Да, мерзко.
Но было уже всё равно.
Я больше не могла держать это в себе.
Все эти дни. Все эти ночи. Одиночество. Молчание. Тишина в квартире, где ничего не двигалось, кроме моих мыслей.