Анна не приходила. Ни во сне, ни наяву. Ее отсутствие ощущалось как фантомная боль – конечности нет, но она все еще болит.
На четвертый день доктор Соколов появился снова, на этот раз с молодой женщиной в белом халате.
– Доброе утро, Михаил Сергеевич. Это Елена Дмитриевна, наша старшая медсестра. Она будет помогать нам в вашем лечении.
Елена кивнула, слегка улыбнувшись. У нее были короткие русые волосы и внимательные серые глаза.
– Вы приняли решение? – спросил доктор Соколов, присаживаясь в кресло напротив кровати Михаила.
Михаил посмотрел в окно. За эти дни он много думал. Перебирал воспоминания, пытался найти несоответствия, доказательства того, что Анна – плод его воображения. Но каждое воспоминание было ярким, детальным, настоящим.
– Если я соглашусь на ваше лечение, – медленно произнес он, – что конкретно это будет означать?
Доктор Соколов оживился, в его глазах мелькнуло удовлетворение.
– Препарат называется «Реалин». Это нейромодулятор нового поколения.
– Препарат называется «Реалин». Это нейромодулятор нового поколения, который воздействует на те участки мозга, которые отвечают за восприятие реальности и формирование ложных воспоминаний. Курс лечения рассчитан на шесть недель, с постепенным увеличением дозировки.
Соколов достал из кармана халата небольшую брошюру и протянул Михаилу.
– Здесь подробно описан механизм действия препарата и возможные побочные эффекты. Ничего серьезного – легкое головокружение, иногда бессонница в первые дни приема.
Михаил пролистал брошюру. Глянцевые страницы, научные термины, графики – все выглядело солидно и убедительно.
– И что, этот препарат просто… сотрет Анну из моей памяти? – в его голосе прозвучала горечь.
– Не совсем так, – покачал головой Соколов. – «Реалин» поможет вашему мозгу отделить реальные воспоминания от сконструированных. Вы не потеряете память об Анне, но сможете осознать ее истинную природу.
Михаил закрыл брошюру и положил ее на тумбочку.
– А если я откажусь?
– Тогда мы продолжим стандартную терапию. Антипсихотические препараты, групповые и индивидуальные сеансы. Но, как я уже говорил, это займет гораздо больше времени.
Михаил посмотрел на медсестру Елену, которая все это время молча стояла у двери. Ее лицо выражало профессиональное сочувствие, но в глазах мелькнуло что-то еще – сомнение? беспокойство?