Без объяснений он развернулся и зашагал к окраине деревни. Кирилл, спотыкаясь о мокрую траву, едва поспевал за его широкими шагами.
– Что случилось?
– Нашли вашего алкоголика. Того, что пропал три дня назад.
Тропинка резко оборвалась, уступив место топкой низине. Здесь туман был гуще, пахло гнилыми водорослями и чем-то металлическим. Двое мужчин в резиновых сапогах стояли у кромки воды, перешептываясь.
– Вот, – Семёнов махнул рукой.
Тело лежало в полуметре от воды, будто аккуратно уложенное кем-то. Мужчина лет сорока, в рваной рубахе, знакомой Кириллу по фотографии из розыскного дела. Но сейчас его лицо было искажено так, словно перед смертью он увидел самое страшное в своей жизни.
– Самоубийство, – пробормотал один из мужиков, крестясь.
Кирилл опустился на корточки, стараясь не смотреть на голубоватую кожу.
– Какое самоубийство? Он же закопан.
Ноги покойника действительно были погребены под слоем земли по самые колени, будто он рос из болота. Но самое странное – положение рук. Пальцы были сложены в странном жесте: левая сжимала запястье правой, образуя нечто вроде замкнутого круга.
– Это…
– Старинный знак, – раздался за спиной хриплый голос. Из тумана вышел старик с палкой. – Так хоронили заложных покойников. Чтобы не встали.
Семёнов резко обернулся:
– Ерофей, заткнись!
Старик только усмехнулся, показывая жёлтые зубы. Его единственный глаз (второй был закрыт мутной плёнкой) сверлил Кирилла:
– Ты Орлов? Добро пожаловать домой, внучок.
Кирилл встал, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
– Вы знали моего деда?
– О, ещё как, – старик закашлялся. – Мы с ним… как бы сказать… хоронили одну девку.
Туман вдруг сдвинулся, открывая берег. Кирилл ахнул – в двадцати метрах стояла берёза. Но не обычная – её ствол был чёрным, будто обугленным, а ветви скрючились в неестественных позах.
– Что это?
– Чёрная берёза, – прошептал Ерофей. – Там, где землю кровью полили, они растут.
Семёнов резко схватил старика за плечо:
– Хватит!
Но Кирилл уже шёл к дереву. Что-то блестело в его корнях – он наклонился и увидел кусок ткани. Зелёной. Как куртка Лизы.
Когда он выпрямился, то увидел её – девушку в белом, стоящую на другом берегу. На этот раз близко, так близко, что он разглядел её лицо.
У неё не было рта.
Только шрам, растянутый от уха до уха.
– Кирилл! – крикнул Семёнов.