– Понял, ваше благородие. Можете не сомневаться, все будет именно так, как вы говорите, живота своего не пожалею.
– Спасибо, друг. – Игнат крепко обнял боевого товарища. – Удачи тебе, мне она уже не пригодится. Давай, иди к Элен, готовьтесь к отъезду. Скажи , что со мной все хорошо. Нет, лучше скажи, что я никогда не перестану ее любить. Все, иди.
Когда Василий вышел, Игнат сел за стол, чтобы написать донесение о готовящемся бое в штаб армии.
Глава 3
Красные захватили Благовещенск в результате ожесточенного, изнурительного боя. Игнат вместе с двумя другими офицерами был взят в плен. После мучительного допроса, который ничего не дал красноармейцам, их командир приказал расстрелять полковника Лещинского и двух его офицеров.
Игната вместе с офицерами вывели на расстрел в 10 часов вечера. Красноармейцы не хотели публичной казни. Избитые, в разорванной одежде люди, стояли на невысоком пригорке, ожидая смерти, которая им казалась мелочью по сравнению с тем, что город был сдан.
Последовала команда стрелять. Первыми упали друзья Игната. Сам, он раненный в плечо, продолжал стоять. После того, как прозвучал второй выстрел, Игнат упал, как подкошенный. Снег срывался мокрыми хлопьями, собаки выли, разрывая душу солдат, закапывающих расстрелянных.
– Ну, вот и все,– сказал пожилой красноармеец своим сослуживцам,– теперь не замерзнут. Глядишь, скоро все там будем…Эх, жизня…Пошли.
Никто из солдат не заметил, что за всем происходящим из-за деревьев наблюдал, очень внимательно, человек, одетый во все темное. Василий следовал за скорбной процессией в надежде, что ему удастся как-то помочь Игнату Евгеньевичу. Но чуда не произошло, солдат было пятеро, Василий не мог рисковать, ведь он обещал полковнику увезти его семью за границу, и видит Бог, ничто ему не помешает это сделать. Вот только схоронить бы их благородие по христианским обычаям. Василий осмотрелся, убедившись, что рядом никого нет, он направился к могиле. Солдатики явно торопились и лишь слегка присыпали убитых. Стиснув зубы, Василий принялся разгребать землю, едва припорошенную первым снегом. При свете луны лицо полковника казалось мертвенно-бледным. Василий попытался приподнять полковника и обомлел, он почувствовал дыхание Игната Евгеньевича.
– Ваше благородие, Игнат Евгеньевич,– Василий дрожащими руками убирал снег и землю с лица раненого. – Вы живы. Сейчас, сейчас я отнесу Вас к жене, к деткам, мы еще повоюем.