Мне казалось, что на его долю и глаза пришлось уж слишком много жестокостей, и в его неистовой жажде помогать людям, деятельно участвовать в чужих судьбах отразилась необходимость избежать роли как жертвы, так и агрессора. Ведь стать агрессором, карать, ограничивать, пусть и по понятным поводам и под понятными предлогами – так часто встречаемая яма.
В нашей работе я считал нужным культивировать еще и роль рефлексирующего наблюдателя, меняющего дистанцию, не попадающего ни в точки излишней близости, ни уходящего уж слишком далеко. Хотелось, чтобы он стал лучшим наблюдателем за самим собой, моментально схватывал свои улеты и заносы, приобрел больше иронии и способность останавливать себя, а не только постоянно заводить.
Далее в его рассказе случалось много трупов – тогда он работал уже в транспортной прокуратуре, проверял и контролировал действия других, но это тоже не было идиллическим отстранением и сладкой жизнью свидетеля.
Я находился в задумчивости – копать эту реальность с садистскими или мазохистическими оттенками, или отпустить эту часть повествования без вмешательства.
Ему было не очень интересно про это, это прошлое уже уехало, и ни кровавые мальчики в глазах, ни зарницы былых всполохов прерванных жизней и пожаров не беспокоили его. Он был всего лишь санитаром, и этот пласт лежал в его сознании, как казалось, ровным слоем. И я принял это за знак того, что пока у него нет запроса, это не должно быть нашей темой.
Он вырос после войны в приблатненной среде, типичной для того времени и места, и вырос он самородком, как гриб сквозь асфальт, пробив своей недюжинной энергией многие препятствия. Изменение форм повышенной активности было понятной, но непростой и очень интересной задачей.
Через всю жизнь он пронес странности, как кажется, максимально возможные при любом своем положении. Теперь-то, в своем последнем взлете, он достиг того уровня, когда это уже могло считаться непривычным украшением. Наверняка, где бы он ни работал, о нем перешептывались. Но это как раз – частый феномен. Мне нередко приходится видеть очень успешных людей, выскочивших за пределы возможных оценок, это как раз и является для них одним из стимулов. В его случае сочетание странностей и недюжинной энергии с прекрасной способностью думать и замечать как раз были феноменом.