– Сейчас должно подействовать лекарство, станет легче, потерпи чуть-чуть, – уговаривал Женю Иван. – Надо что-то делать, как-то выбираться к нашим, – обернулся он к Лысому.
Внезапно они увидели, как среди руин мелькнули две головы.
– Похоже, это к нам.
И, действительно, спустя пару минут подбежали двое штурмов:
– Живые?!
– Да, вроде, живые.
– Ну вы даете! Мы уж думали, вы и вправду прорветесь, но потом увидели, как фашисты по вам отработали, и начали сами стрелять по ним.
– Так это вы по ним из РПГ и пулемета лупили, когда мы подошли к цеху?
– Да, наши парни работали, а потом танчики их окончательно загасили. Давайте, берем раненого и пошли, мы стоим на той стороне дороги, надо живенько выбираться.
Медлить не стали. Подоспевшие штурмовики подхватили раненого, и все вместе они направились туда, где закрепилась пехота. Пробираясь между разрушенных цехов и ангаров, сожженных машин и техники, обходя глубокие воронки, добрались до сложившегося панельного здания, превращенного войной в унылую груду земли и бетона.
Их уже встречали. Со стороны чудом уцелевшего торца дома, за тяжелой стальной дверью, был вход в подвал. Кто-то в четыре руки подхватил Женю и спускал в убежище.
Подвал был надежный: из толстых бетонных блоков, сложенных друг на друга, с достаточно высоким потолком, так же перекрытым бетонными плитами. Иван огляделся. Повсюду лежали ящики из-под снарядов, служившие одновременно и столами, и стульями. Чуть дальше, во второй комнате, за железной дверью, лежали ящики с надписями на иностранном языке – видимо, это были боеприпасы, поставленные врагу «западными друзьями». В дальнем углу, в пробоине, была оборудована огневая точка: стоял пулемет и пара деревянных ящиков. Место получилось очень хорошее: снаружи над ним нависала упавшая бетонная плита. Это было как нельзя кстати – она скрывала пламя, вырывающееся при стрельбе, и противник при всем желании не мог определить, откуда ведется огонь. Народу в бункере было немного: вместе с прибывшими – человек двенадцать. К компании подошел крепкий мужчина среднего роста – круглолицый, коротко стриженный, глаза с прищуром, а в уголках губ затерялась легкая усмешка, но при всем своем кажущемся добродушии, он производил впечатление жесткого и уверенного человека. Мужчина обратился к пришедшим: