– Я тоже хотел поблагодарить тебя, Ванесса. За то, что вместе с остальными вытащила меня из замка Барона.
– А что ещё я могла сделать, чтобы ты поверил в мои чувства к тебе? Я была там только ради тебя…
– Я не навестил тебя в госпитале, – виновато вздохнул мужчина. – Я не знал.
– Я всё понимаю, Тристан. Тем лучше. Ты был нужен на мысе Горн, тебе не было дела до меня. А я тебя и не ждала. Ты, наверное, ищешь Мию? Её здесь нет. Сюда она не возвращалась. Мне очень жаль.
– Нет, я искал тебя, Ванесса, – мягко прозвучал мужской голос.
– Меня? Зачем? – едва не повернулась она к собеседнику и уловила краем глаза точеный профиль заросшего щетиной лица, длинные темные волосы, меховой воротник летной куртки.
И аромат одеколона, терпкий до боли в горле, до дрожи в руках и коленях. Мужская ладонь легла на плечо, тяжёлая, осязаемая и горячая. О, небо… Она сошла с ума, или это ей не мерещится?
– Видишь ли, мне было очень жаль…
– Что тебе было жаль? Это?
Ванесса повернула к нему обожжённое лицо, но так и не посмотрела вверх.
– Женщины семьи рей Торн не нуждаются в жалости джентльменов. Даже если этот джентльмен – ты, Тристан. И если ты пришёл пожалеть меня, то лучше уходи сразу. Или лучше снова посмейся, какой красоткой стала принцесса рей Торн.
– Я никогда бы не стал смеяться над тем, какой ты стала, – серьёзно произнёс голос, и другая ладонь коснулась её щеки. – Посмотри на меня, Ванесса. Не мне смеяться над твоими ранами.
Ванесса повернула голову и посмотрела наверх, на лицо мужчины перед собой. Черты лица, смотревшего на нее с агитплакатов, казались сейчас такими настоящими. Таким она его и помнила. Но Тристан тоже чуть повернул лицо к свету лампы, стоящей на крыле авиона. Выпуклый шрам прочертил половину лба, задев бровь и веко и спускаясь к мочке уха. Ванесса недоверчиво и зачарованно провела кончиками пальцев по бугристому шраму. Улыбнулась странно.
– Ты всегда во сне как настоящий…
– Я и сейчас настоящий…
Тристан не был удивлен. Все именно так на него и смотрели: как на вернувшегося из небытия. И всё же так, как на него смотрела сейчас Ванесса, не смотрел никто. Глаза заметно блестели от слез. Губы дрожали в нервной улыбке.
Губы, которые он так отчаянно поцеловал в тот день на авиодроме. И ради того поцелуя, вдохнувшего в его сердце каплю надежды и спокойствия, он и вернулся сюда. Расстояние между ними можно было сократить всего лишь объятием. Тристан так и сделал. Ванесса лишь изумленно выдохнула, стиснутая его руками.