И вот тогда пришла другая боль, отчаянная, рвущая, кричащая. Которую не вылечить лекарствами и обезболивающими. У Ванессы болели душа и сердце. От того, что никогда не получит ответ от матери, но теперь потому, что Ливы рей Торн больше нет в живых. И от того, что, возможно, больше никогда не услышит насмешливого, тягучего голоса Тристана, не почувствует того терпкого аромата его одеколона и прикосновения его обветренных губ.
Тристан вошел в её жизнь, став её совестью, собеседником, возлюбленным и мучителем в то же время. Его голос звучал в памяти так отчётливо, что порой Ванесса отвечала ему вслух, мешая реальность с надеждой. И когда сняли повязку с лица, и Ванесса взглянула на себя в небольшое зеркало в перевязочном кабинете, самообладание подвело её.
– Да ты просто красотка, – усмехнулся ей в зеркале Тристан, и она сорвалась в припадке рыдающего смеха.
– Возьми себя в руки, Ванесса, – прозвучал тот властный голос матери, которого она до дрожи всегда боялась. – Ты из семьи рей Торн. Мы не устраиваем истерик. Мы держим достоинство.
И Ванесса онемела, окаменев, обессилев. Посмотрела в зеркало сначала с бессмысленным безразличием, а затем лицо её преобразилось.
Захолодевший взгляд, поднятый подбородок, приподнятая бровь на правой половине лица, не тронутой ожогом.
Она – рей Торн. Все остальное – незначимые мелочи, не стоящие внимания.
***
В ангаре мыса Горн было безлюдно, темно и тихо. Все механикеры, закончив осмотр и ремонт авионов, ушли, и только Ванесса не желала возвращаться в казармы.
Она не обратила внимание на гулкое эхо шагов, звучавшее как биение сердца.
– Ну здравствуй, принцесса рей Торн, – прозвучал рядом знакомый голос.
– Ты снова пришел насмехаться надо мной? – даже не повернув головы, спросила Ванесса.
Она давно привыкла, что Тристан в ее мыслях появляется внезапно. И сейчас даже не удивилась, услышав его голос.
– Прости, я не собирался над тобой смеяться, – прозвучал ответ, и кто-то высокий заслонил ей свет от лампы, встав совсем рядом и прислонившись к фюзеляжу авиона.
Ванесса поднялась, по-прежнему не глядя в сторону собеседника и привычно пряча обожжённую половину лица.
– Знаешь, как ни странно, твои насмешки заставляли меня стараться быть лучше, чем я есть. Спасибо тебе. Всё, что я делаю сейчас, я делаю ради тебя.