– Вот! – радостно прихлопнул ладонью по столу Скиталец. – Заметь, никто тебя за язык не тянул, ты сам это сказал. Выходит, ты подспудно веришь, что этот твой аппарат может управлять временем, но почему-то не хочешь настроить его на такой режим работы.
Профессор съежился под нацеленным на него взглядом бельмастых глаз. Внезапно его голова наполнилась тупой ноющей болью, в висках закололо, а в основание черепа как будто воткнулся острый кончик огромного гвоздя.
– Теперь понятно, чего ты боишься. Тебя пугает повторение неудачного эксперимента, – сказал Скиталец, и голова профессора перестала трещать по швам. – С чего ты взял, что причина той аварии кроется в установке? Может быть, напортачил кто-то из персонала вашей группы, когда проводил настройки оборудования перед опытом.
– Это маловероятно, – глухо ответил Олег Иванович. – Я был в числе тех, кто готовил темпоральную установку к эксперименту, и проверил введенные в ее память данные. Ошибки не было, я за это ручаюсь.
– Ну ладно, пусть будет во всем виновата неудачная конструкция. Но ведь ты сам сказал: трансмиттер лучше первоначальной установки. Значит, он лишен ее критических недостатков. Так?
– М-мм… скорее да, чем нет, – неуверенно протянул профессор.
– Тогда тем более не понимаю, чего ты медлишь. У тебя есть потенциальная возможность переиграть прошлое, спасти Балаболу жизнь, вернуть прежние отношения с Лекарем и Крапленым, а ты не хочешь ею воспользоваться. Твой страх неудачи ничем не обоснован. Скажи, что произошло в результате прошлой аварии?
– Зона появилась.
– Вот именно. Ты представляешь, какие перспективы сулит твое открытие, если ты наберешься смелости довести дело до конца? Из массы разных вариантов всегда можно выбрать наилучший. Ты не задумывался, почему Зона сделала тебя своим Хранителем? За какие такие заслуги перед ней? Может, ты стал им потому, что способен дать ей нечто особенное? Нечто такое, чего она никогда не получит от нас.
Скиталец помолчал, как будто давая возможность профессору осмыслить его слова, и продолжил:
– Насколько мне известно, ты давно знаешь Лекаря. – Профессор в ответ кивнул. – И ты вот так просто позволишь исчезнуть многолетней дружбе?
– Он мог бы и понять, что я не виноват в смерти Балабола, – глухо пробурчал Олег Иванович.
– А ты мог бы взять все и исправить. Вы оба уперлись как бараны и не хотите ничего менять. – Скиталец хлопнул себя по обтянутым серой хламидой коленям: – Ладно, засиделся я у тебя, пора и честь знать.