Этот чертов поцелуй – лишь минутный порыв. Я не любила Гамлета и не желала себе Ириной жизни. И теперь, кажется, испортила самое ценное, что у меня было.
Мною двигал инстинкт – желание замести следы, укрыться, сбежать, – но через десять минут суетливых метаний по улицам я вновь оказалась возле того же ресторана. В руках завибрировал телефон – Гамлет. Следовало спрятаться, пока он не увидел меня. Хотелось вообще выкинуть мобильник, к чертям. Пока я быстро шагала по улице, не разбирая дороги, мой мозг панически пытался найти какой-то смысл в произошедшем. Я разозлилась на Иру. Она может быть такой: доминирующей, бестактной, ранящей в самое больное место. Но я прекрасно знала: если и есть в моем бытии одна константа, то это она. Она любит меня. А я – ее. Так было всю нашу сознательную жизнь, с тех пор, как они переехали и поселились на моей лестничной площадке. Не сосчитать, сколько раз мы с Ирой соскребали друг друга с асфальта, давали друг другу помаду или пощечину и толкали друг друга вперед, заставляя двигаться дальше. Этот поцелуй – моя месть за то, что они бросили меня, попытка саботировать их прекрасную жизнь без меня.
Но от того, что я четко понимала мотив своего идиотского поступка, легче мне не становилось. Я будто перепачкалась в каком-то дерьме, оно покрывало всю мою кожу, затекало в нос и в глаза. Мне требовалось заглушить это ощущение – чем угодно. Музыкой, шумом, разговорами, бокалом чего-нибудь покрепче. Поцелуем с кем-то другим. Единственный способ избавиться от чувства вины за то, что совершил плохое, – это тут же сделать нечто похуже. Не лучший модус операнди, но он не раз выручал меня.
Дернув за ручку двери, я зашла в первый попавшийся бар. В нем было полно народа, громко играл музыкальный автомат. Из-за шума я наконец перестала слышать свои мысли. Растолкав посетителей локтями, пробилась к стойке и кивком подозвала бармена. Пока ждала свой джин-тоник, со мной попытался заговорить какой-то парень. Моложе меня, он был наделен той особой привлекательностью подонков, которой отличались парни моей соседки, – с ними я по утрам в субботу неловко сталкивалась у ванной. Зеленые глаза. Татуированные ключицы, выглядывающие из широкого выреза футболки. Он смотрел на меня с нагловатой ухмылкой, его язык нервно поигрывал колечком в губе. Один из наиболее совершенных паразитов, сотворенных природой, – падальщик. Парень моментально считал ситуацию: женщина, одна, расстроенная, вечернее платье, крепкий алкоголь. В его глазах я – легкая добыча. Я улыбнулась в ответ и похвалила его сережку. Он спросил, кем я работаю. Я что-то соврала. Если я чему-то и научилась за свои тридцать с небольшим лет, так это тому, что правда – привилегия, которую необходимо заслужить. Бармен принес мой напиток, парень предложил пойти за его столик, познакомиться с друзьями. Мысленно я умилилась тому, что он не позвал меня сразу к себе домой.