– Ты изменилась, – сказал он тихо, – но не стала сильнее. Боль осталась твоим господином. Аэлия сжала кулаки, чувствуя, как внутри поднимается огонь. – Как стать сильной, если сама боюсь своей силы? – её голос дрожал, но слова звучали как вызов. Каэл приблизился и, не спрашивая разрешения, коснулся её руки. Его прикосновение было холодным, как лёд, и одновременно обжигало. – Прими холод, – прошептал он. – Не убегай от него. Позволь ему стать частью тебя. Только так ты выстираешь свой страх. Она закрыла глаза, пытаясь втянуть в себя ту ледяную тишину, что исходит от него, и одновременно сопротивлялась, не желая отдать себя полностью. – Ты не одна, – добавил он, – и никогда не будешь.
В этих словах была сила, которая сковывала и освобождала одновременно. Аэлия чувствовала, что между ними образуется нечто большее, чем просто наставничество – нить доверия, трещащая от напряжения запретной близости. Снаружи надвигалась гроза – тяжёлые тучи скрывали солнце, и мир будто затаил дыхание. Внутри крепости, среди холодных стен и шепота крови, начиналась новая битва – не с врагами, а с собой. И Аэлия понимала, что должна пройти через эту боль, чтобы стать тем, кем ей суждено быть – не жертвой, а властительницей собственной крови и судьбы. Тишина между ними стала плотной, как густой туман, обволакивающий комнату, и в этом молчании казалось, что слышно биение их сердец – медленное, тяжёлое, наполненное тревогой и неведомой надеждой. Аэлия чувствовала, как в ней разгорается странное пламя – смесь страха и желания, боли и отчаянной жажды быть понятым.
Каэл не отводил взгляда, в его глазах играла холодная сталь, но за ней пряталась невыразимая грусть. Он, казалось, хотел сказать что-то, но слова застряли в горле, как тяжкий камень. Вместо слов он медленно поднял руку, и его пальцы коснулись её щёки – лёгкое, почти нежное прикосновение, которое заставило Аэлию вздрогнуть.
– Ты сильнее, чем думаешь, – прошептал он, голос его стал чуть мягче. – Ты не одна в этом аду. Она позволила ему коснуться себя, позволяя пройти через тело волне тепла, и в тот момент мир снаружи перестал существовать. Все страхи, сомнения и боль отступили, уступая место тому, что она не могла назвать иначе, как первый луч света в бесконечной тьме. Но вместе с этим светом пришло и осознание – путь, который ей предстоит пройти, будет кровавым и жестоким. И никто, даже он, не сможет уберечь её от падений. Аэлия отстранилась, глубоко вздохнула и, собрав всю силу воли, прошептала: – Научи меня, Каэл. Научи выживать в этой крови и боли. Его губы изгнулись в лёгкой грустной улыбке.