– Не нужно. Священное это место, коли огонь сюда дорогу прознает – беда станется. А замёрзнуть нам лес не даст. Лучше к ночи в оба смотри что будет, и что бы ни увидела – ни звука. Поняла?
Ближе к вечеру бабка, всё ещё не отходя от мальчика, наказала Вельке натаскать веток и устроить шалаш, где постели их были, забраться в него и не высовываться. Как стемнело, у Вельки уж глаза слипаться начали, а старая ведунья будто и не устала. Девочка видела сквозь набросанный на шалаш лапник, как старуха всё сидит в круге из сосенок, склонившись над раненым малышом. Кыш давно свернулся клубком у Велькиных ног и дремал, не теряя внимания – уши-кисточки то и дело поворачивались, улавливая неслышимые человеком лесные звуки.
Вдруг Вельке показалось, что стало как-то светлее. Она прильнула к земле, где сквозь ветки и лапник виднелись просветы, тихонько отодвинула веточку и глянула туда, где Аксинья сидела. Только бабки она не увидала – сосенки, будто подросшие ввысь да вширь, опутали то место, сомкнувшись верхушками. Вместо причудливого круга с пнём посредине стал ажурный плетёный купол, который будто светился изнутри мягким золотисто-зелёным светом, а вокруг него летали, как искорки, золотистые и зелёненькие светлячки.
Велька аж рот раскрыла от изумления – никогда она такого чуда чудного не видала! Кыш тоже сидел и как заворожённый смотрел на светящийся купол.
Вот из-за толстой сосны чуть поодаль вышла женщина. Была она молодая и красивая, а толстая русая коса у неё аж до земли свисала, струясь через плечо по зелёному сарафану. Подошла она к сосновому куполу, постояла немного рядом, и будто вошла в него…
Велька ждала, что будет дальше. А дальше – ничего. Враз потемнело в бору – хоть глаз коли – и ничего не стало, будто лучину кто загасил. Забоялась она сначала, но потом поняла, что Кыш здесь, и ведёт себя как ни в чём не бывало. А раз он спокоен, то и ей бояться нечего…
Когда Велька, потирая кулачками глаза, высунула нос из шалаша, солнце уже давно встало. Бабка Аксинья, задумчиво глядя на сосны, жевала краюшку хлеба и запивала квасом. Мурыс резвился тут же, катая лапами шишку и смешно перескакивая за ней – будто мыша ловил. Шуршала, стрекотала и посвистывала лесная мелюзга. Радуясь солнышку, чирикали где-то вдалеке птицы.
Сбросив с себя липкую, как паутина, пелену сна, Велька посмотрела в сторону старого соснового пня и растущего вокруг него молодняка. Мальчика, которого вчера нашёл Кыш, там не было – его постелька из лапника была пуста.