– Ах, ах… – вздохнула она достаточно громко, чтобы муж у письменного стола у кровати услышал.
– Что случилось? – Он поднял лицо.
– Ах, ах… – На этот раз вздох был слащавым, а взгляд – заискивающим.
Обычно она сначала сдавалась, когда он отрезал: «Хочешь домой – так поезжай!». Но сегодня ошиблась в расчёте.
– Тебе одиноко?
– М-м. – Он снова уткнулся в книгу.
– Дай сигарету.
– На. – Левой рукой он протянул лавандовую коробку «Любана».
– Нет, закури мне её! – Он щёлкнул языком, достал сигарету, зажал в зубах и чиркнул спичкой с жёлтой головкой, похожей на тычинку.
Она молча наблюдала. Он машинально затянулся и снова погрузился в чтение. Она украдкой принесла коробку и спички на диван.
– Держи. – Он заметил и протянул сигарету.
– Не надо. – Она покачала головой.
– Прости.
– После таких слов? Ладно…
– Ты в последнее время стала тише. – Он отложил книгу.
– Да? – Её глаза наполнились слезами.
– Когда ты такая, кажется, будто мы снова в Японии.
Ей хотелось возразить: «Нет, не кажется!» – но слова застряли в горле, и она затянулась, чтобы скрыть молчание.
– Эта сигарета слишком крепкая.
– Купить «Сюи Кассель»?
– Не надо. – Она сделала улыбку.
Его вдруг потянуло приласкать её. Он сел рядом на диван. А ей снова захотелось ссоры.
– Я всё равно тебя ненавижу.
– Ну вот…
– Возьми, мне надоело. – Она протянула сигарету.
– Выбрось. Мне тоже не хочется.
Она встала, положила сигарету в пепельницу на столе и подошла к окну. Отодвинув ставни, облокотилась о железные перила высотой по грудь. Вдали на востоке виднелось небо, напоминавшее о безрассудстве, которое привело их сюда.
Белые облака спешили по бледно-серому небосводу. Высокий чёрный дом напротив с окнами лишь на одной стороне казался тюрьмой – сегодня особенно.
Соседские каштаны сбросили листья от жары – теперь их вид раздражал. Но дальнее дерево уже выпустило вторые редкие листья на чернильного цвета стволе.
Со стороны ворот по белой дорожке, как в парке, шёл тринадцатилетний слуга в белом переднике и охотничьей кепке.
Перед женщиной возникло лицо старшего сына, оставленного дома. Не отправила ли она детей по миру своей безрассудной заграничной поездкой? Не станут ли они такими же слугами?
Однажды утром она видела, как этого мальчика били по рукам. Её детям тоже уготована такая участь?
Гнев к мужу вспыхнул, как пламя. Оглянувшись, она увидела, что он снова сидит за столом и читает.