А на кухне уже скребло когтями по ламинату и разбитой посуде ужасное нечто, которого попросту не могло быть. Гортанный клёкот перерастал в истерический визг неведомых голосовых связок, от которого закладывало уши и парализовало тело.
Антон забрался коленями на подоконник. Мерзкий животный страх сковывал движения настолько, что он с трудом двигался. Ноги разъезжались, а удерживать равновесие становилось всё сложнее с каждой секундой.
Скрипнул запорный механизм, и он рванул раму на себя. За ней оказалась ещё одна. Обливаясь холодным потом, он повернул ручку и снова потянул, чуть не упав с подоконника. За открывшейся створкой возникло ещё одно оконное стекло, только на этот раз заключённое в советскую деревянную раму, запертую на старый шпингалет, измазанный краской. Он вцепился в него и стал раскачивать шпиндик из стороны в сторону, проклиная того, кому пришло в голову закрасить засов в закрытом виде.
Что-то переродилось на кухне. Истошный визг сменился глубоким вдохом огромных лёгких и низким рычанием, отразившимся от узких стен комнаты. Неведомая тварь, монстр, нечто делало первые шаги, скребя когтями по ламинату и с шумом вдыхая едкий запах страха.
Спину обдало волной холода. Весь видимый мир уменьшился до размеров трясущихся пальцев, раскачивающих шпингалет. Он боялся обернуться. Боялся упустить драгоценные секунды.
Нечто визгнуло и стремительно бросилось следом за ним в комнату. Скрежет когтей приближался. Судя по звукам, тварь за одну секунду миновала коридор и половину предыдущей комнаты, замерев в дверном проёме, разглядывая взмокшую спину.
То, что когда-то было мамой, теперь пришло за ним с явным намерением растерзать. Убить. Отомстить. И он знал, за что. Чувствовал это в глубине скукожившейся души, трепещущей от страха. Убить за то, что ничего не сделал, не воспринял серьёзно затянувшуюся болезнь. За то, что тогда не сразу бросился ей на помощь…
Шпингалет поддался, и Антон навалился на старую раму, распахнувшуюся наружу. Ему было настолько страшно, что перспектива падения с пятого этажа казалась лучшим выходом, чем обернуться и взглянуть на то неведомое, во что превратилась мать. Нечто зарычало и бросилось за ним, глухо стуча когтями по ковру.
Антон метнулся вперёд, но ставшие ватными ноги лишь слегка оттолкнулись, проскользнув по подоконнику. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы вывалиться навстречу приближающемуся газону и трубам теплотрассы.