Ощущение свободного падения на секунду притупило страх перед неведомой тварью, оставшейся в квартире. Внутри зародилось уверенное предчувствие скорого спасения. К тому же он почему-то знал, что достаточно вытянуть руку, и можно будет схватиться за крепкий трос, спускающийся с крыши вдоль стены «брежневки». Кажется, ему удалось спастись. Осознание этого разжимало оковы ужаса, и он смог провернуться в воздухе так, чтобы видеть распахнутое окно.
Темнеющий квадрат внутри бетонной панели медленно удалялся, теряясь на фоне других окон, залитых зеленоватыми отблесками. Антон даже начал чувствовать подступающую эйфорию от падения, когда внезапно из мрака проёма выскочило нечто.
Тонкие, длинные лапы на манер паука-косеноги вонзились в стену, а следом вылетело плотное тело. Существо держалось на отвесной поверхности столь же легко, как если бы это был нормальный пол. В один миг оно оказалось рядом, и огромная зубастая пасть сомкнулась на ноге падающего Антона, пронзив острой болью, словно в плоть вогнали сотню раскалённых гвоздей.
От резкой остановки в бедре и колене что-то хрустнуло. Страх с новой силой ударил по бокам, чуть было не разорвав почки от выброса ещё большей порции адреналина. Мерзкая тварь в одно мгновение подтянула его к себе, ловко перехватив искалеченную ногу длинными лапами.
Такого существа не могло быть. Словно сплюснутый с боков череп тиранозавра Рекса, обтянутый тонкой кожей, на длинной, подвижной шее. По обеим сторонам тела проступали очертания рёбер и ещё каких-то костей.
Теперь шея изгибалась из стороны в сторону, словно вставший дугой садовый шланг, а клацающая пасть медленно приближалась к брыкающейся ноге. Несколько рядов огромных клыков смыкались и размыкались, не торопясь вонзиться в беззащитную плоть.
Антон хотел закричать, но не мог. Он задыхался. Ему не хватало воздуха. В конце концов тварь подтащила его к себе и, обхватив каким-то щупальцем за обе ноги, засунула конечности в пасть, подобно листу бумаги в промышленный шредер.
Боль стала невыносимой, и он закричал. Только это был какой-то странный, хриплый крик. Огромное напряжение всех мышц и лёгких, давящих на голосовые связки, порождали всего лишь протяжный, сиплый стон…
Антон Стрельцов проснулся от собственного хрипа, так и не ставшим истошным криком боли. Сонный паралич медленно отступал. Разум возвращал контроль над телом. В лёгких кончился воздух, и сиплый стон наконец прекратился. Он хлопнул себя по лицу отяжелевшими ладонями, растирая выступившую слюну и пот.