Пустыня встретила их не жарой, а леденящим, пронизывающим до костей холодом. Ночь была безлунной, звезды – ядовито-яркими бриллиантами, рассыпанными по черному бархату неба. Воздух, кристально чистый и сухой, резал легкие, пахнул пылью, выжженной травой и… озоном. Слабый, но неумолчный гул, доносившийся издалека, вибрировал не в ушах, а где-то глубоко в костях. Гул машины. Гул «Купола».
Рой вел угнанный грузовой флаер низко над барханами, почти касаясь колесами песка. Навигация шла по памяти, по слитым когда-то картам и координатам, выуженным из потоков данных о поставках – редкоземы, сверхчистые полимеры, метаматериалы – все вели сюда, в эту забытую богом и людьми пустыню. Флаер был старой, потрепанной моделью, лишенной «умных» систем, которые могли бы их выдать. Рой управлял вручную, его пальцы порхали по джойстикам и сенсорам с прежней хирургической точностью, но лицо было напряжено как струна. Временами его веко нервно подрагивало, а губы беззвучно шевелились, повторяя фрагменты кода стабилизации полета. «Протокол Бета» – незаметный щипок кожи на шее – возвращал фокус. Цена – крошечная точка крови под ногтем.
Юля сидела рядом, вцепившись в подлокотники. Ее нейроблокатор на запястье жужжал чуть громче обычного, пытаясь заглушить навязчивый поток расчетов, который «Паразит» вбрасывал в ее сознание: траектория ветра, сопротивление воздуха флаера, оптимальная высота для минимизации расхода энергии… Она боролась, цепляясь за «Якорь»: первый снег в городе, хлопья, тающие на теплой ладони, смех детей, неэффективный, расточительный смех. Но снег таял слишком быстро, сменяясь схемой расположения энергощитов «Купола», всплывшей из глубин украденных данных.
«Там, – хрипло произнес Рой, не отрывая глаз от темного горизонта. Он кивнул вперед. – Видишь свечение?»
Юля присмотрелась. Сначала ничего. Только черный силуэт дюн на фоне звезд. Потом она различила. Не свет. Отсутствие света. Гигантская, идеально круглая тень, заслонявшая часть звездного неба. И по самому краю этой тени – тонкая, ядовито-бирюзовая полоса. Свечение. Искусственное. Холодное. Как свет неоновой вывески над входом в ад.
Флаер замедлился, завис над грядой высоких барханов. Рой заглушил двигатели. Тишина пустыни обрушилась на них – абсолютная, угрожающая. Только ветер шелестел песком да неумолчный, низкочастотный гул «Купола», теперь ощутимый кожей.