– Мировую пить будем! Не возражать! Молоды еще!
Никита Романович вяло замотал головой. Но старик был неумолим. Мужик же аккуратно отряхнул от пыли табличку, оторвавшуюся в пылу сражения, и снова приладил ее на грудь. Он был согласен мириться. Познакомились. Нехотя пожали друг другу руки.
– Ты, Романыч, мужик горячий? Горячий! И Миша – мужик горячий! И я в молодости был такой. Ещё когда в коннице служил. Чуть что не по мне, ух, как взвивался! Ты посмотри на Мишу. Ну? Разве он плохой мужик? – И Григорий Иванович умилённо поглядывал то на Никиту Романовича, то на Михаила. – То-то и оно!
Дома у Григория Ивановича Миша табличку снял, повесив ее бережно на вешалку в прихожей. И сейчас сидел разморённый, добродушно тыкая вилкой в пустую тарелку.
– Да что ты в пустую тарелку-то тыкаешь, голова садовая! Положи себе огурчика, селедочку возьми. Как следовает закуси! Как положено по-нашему, по-русски, – опекал его хозяин.
– Теперь-то я вижу, к нему индивидуальный подход нужен. Парень-то он, видать, неплохой, – рассуждал степенно Никита Романович, снисходительно поглядывая на Михаила. Его тоже сильно разморило от выпитого и съеденного.
— Вот то-то и оно, мил человек! – вел беседу Григорий Иванович. – И я в молодости любил почудить. Один раз пошли в конную разведку, а я своего Гнедка в зелёную краску покрасил. Для маскировки. Полосы ему такие на боках нарисовал. Ну, враг от такого, как говорится, и опешил!
– Ну и что? – невнятно поинтересовался Михаил.
– Выиграли драгоценные секунды! Вот что!
– Распетушился! Сиди уж! – осадила мужа, вошедшая почтенная Мария Дмитриевна. – Выпьет рюмку, а гонору на десятерых.
– Пытается уязвить мое мужское самолюбие, – объяснил с удовольствием Григорий Иванович. – А я на это нуль внимания! Баба она и есть баба. Одно слово – глупая кура! Не понимает. Сейчас дело какое? Бабы рвутся к власти. Любым путём! В газетах об этом всё время толкуют. Но никак не придумают, как их, понимаешь, осадить. Но это делают одни только глупые бабы. Вроде моей. А умные-то понимают, что внешней показухи им не надо. Они на мужском самодовольстве сыграть могут. Мужик ведь, как индюк! Им только крути по-умному. Но у многих баб даже и до этого ума не хватает, – и сокрушенно закончил: – Не знаю прямо, что и делать? Не вижу выхода! Ты как, Романыч, думаешь на этот счет?