Филимон же думает, что Никита ни черта не понимает. Но он настоящий друг. И с ним было бы надёжно. Одной рукой держит ружьё.
Соседка Роза Михайловна копошится на кухне. У своего столика. Филимон выключает газ. Вскипел чайник.
– Нет, Филенька. Звездой первой величины я так и не стала. Хотя много работала. Много. Сейчас публика уже знает, сколько труда и пота! Да-да, мой милый! Пота. Чтобы быть лёгкой, красивой, изящной! Мне кажется, зря публику посвящают в закулисную сторону жизни…
«Неужели эта грузная старуха, та юная хрупкая бабочка-балерина, вызывавшая слёзы восторга? – недоумевает Филимон. – А может быть, что и так… Разные фазы: сначала куколка, потом бабочка, а теперь вот соседка-старушка… Только так! Чтобы вызвать трепет перед всесильным временем. Неумолимым и насмешливым».
– По-моему наоборот. Публика должна знать: прекрасное рождается из мучений, страданий, слёз. В этом есть определённая закономерность, – из вежливости тихо отвечает Филимон.
– Нет, Филенька. Не надо. Публика должна боготворить артиста. Для них это сказочное существо. А тут никакой тайны. Ещё покажут по телевизору, что ела на обед да сколько у неё детей. Я, разумеется, не про себя. У меня не сложилось… Как я горевала в своё время! Пришлось бросить сцену. Время было такое, да и первый муж был против. Он тогда занимал крупный пост… Нет, нет! Не горьких сожалений, ничего.
– Всё померкло в дымке лет. Ну а всё-таки? Неужели не жаль?
– Представь себе, нет. С возрастом многое понимаешь иначе. Возьми к чаю печенье. Довольно-таки вкусное получилось.
– Ну, Вы прекрасно выглядите. – Страшно надоел Филимону разговор. Да и идти пора.
– Да, я знаю. Для своих лет надо добавить, – засмеялась Роза Михайловна. – А потом работала в министерстве. Конечно, не сцена. А может, и к лучшему… Кто знает…
– Трудно сказать.
Сопягин – опытный сотрудник. Не подведёт. Понимает, работа у него ответственная, как… ну, скажем, как у хирурга. С малых лет на дороге. Начинал проводником, заметили, назначили бригадиром. Теперь вот инспектор по кадрам. Должен, должен видеть за анкетой человека. На то они и поставлены здесь. Можно сказать, санитары дороги. А ведь ситуация непростая: с одной стороны, не пропустить пьяницу, прогульщика или, скажем, хулигана. А то потом будут донимать из вытрезвителей да судов. А начальство сразу: «Кто взял?» Поднимут учётный листок. Он, Сопягин… А с другой стороны, острая нехватка кадров! Приходится брать всякий элемент. Вот тут-то и не оплошай! Прояви и гибкость, и твёрдость. Много думает обо всём этом Сопягин и иногда советуется с начальством. Сидят они оба, опытнейшие работники, курят, ломают голову, пьют крепчайший чай и говорят озабоченно друг другу: «Да, брат Петрович, дела…» Потому что они оба Петровичи, да и дела у них непустяковые. Дорога – это тебе не шутки! Объект важности чрезвычайной! Объяснять не надо!