– Хорош гусь! Пока жена на югах ты решил закрутить адюльтерчик…
Затем его взор переместился в глубину шкафа и нашел средство смягчить укоры совести. Выпитая залпом рюмка коньяка возымела свое действие:
– Сердце… тебе не хочется покоя, – негромкие слова песни слетали с губ, – сердце, как хорошо на свете жить…
Солнце уже начинало свой обратный вечерний путь к кромке голубоватых горных хребтов за озером, когда у ворот базы «Жемчужина» снова затормозило такси. Дверца распахнулась, и из машины с легкостью выскользнул невысокий, худощавый мужчина. Осторожно ступив начищенными до блеска туфлями на выложенную плиткой дорожку, он оправил хорошо сидящий на нем светлый льняной костюм, потянул шею, поправляя чуть съехавший в сторону галстук, пригладил припорошенные сединой редеющие волосы на макушке.
– Та, та, та… и что? – его голос звучал медленно и напевно, – дом как дом, вроде бы и стены есть, и крыша. Много ли бедному еврею надо? Кусочек белого хлебца, а икра – да Бог с ней, – он самодовольно прищурился и махнул рукой, – пусть будет черной.
Василий, а это опять, по странному стечению обстоятельств, был он, помог ему донести сумку до дверей, на что приезжий заметил:
– Ну, что? Будем надеяться, что все будет?
– Будем, – на всякий случай буркнул Василий, хлопнул дверцей такси и уехал.
С крыльца открывался вид на тянущиеся вершинами к небу сосны. Лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь них, расчертили ровными золотистыми полосами подъездную дорожку к базе, и казалось, что все вокруг покрыто солнечной пыльцой.
– Ну… что я и хотел! Превосходно! – мужчина удовлетворенно покачал головой.
На крыльце появилась Зинаида Парамоновна:
– Добрый день. Вы к нам?
– А что? Прекрасная мысль, а? Уже хочу к вам! – широкая улыбка растянула его лицо. – Позвольте рекомендоваться… Лев Соломонович Шницель, бронировал у вас номер. Надеюсь, он окажется не хуже этого дизайна матушки-природы?
– Проходите. Мы специально подобрали номер по вашим запросам.
– А по оплате…
– Все, как вы договаривались с Владленом Ивановичем.
Разместившись в номере, приняв душ и облачившись в футболку, шорты и сандалии, Лев Соломонович медленно спускался по тенистой лесной тропинке к озеру. Высокое небо отливало бледной голубизной, воздух был неподвижен. Зеркальная гладь озера Лесного отражала перевернутое изображение густо заросшего сосняком острова.