Сангибан прищурился:
– Из другого времени? Значит, ты – сказитель или жрец?
– Ни то, ни другое. Я – ученый. Σοφιστής16, если угодно. Время для меня не только поток, но и путь.
– Говоришь как грек, – усмехнулся вождь17. – Но греческие слова не спасают на войне.
– Это правда, – кивнул Вейр. – Но могут объяснить, зачем она.
Он замолчал на мгновение, а затем задал вопрос, который принес с собой из XXI века:
– Почему вы – аланы – в союзе с Римом? С теми, кто некогда был вашим врагом?
Сангибан задумался. Ответ он дал на греческом – медленно, подчеркнуто ясно:
– Чтоб одолеть одного врага, иной раз надо стоять рядом с другим. Мы аланы. Мы не римляне. Но сегодня мы вместе. Лишь бы не завтра – под гунном.
Вейра охватило волнение. Простая фраза – и такая бездна смысла.
– Вы мыслите шире, чем половина людей моего времени, – тихо сказал он.
Сангибан положил руку ему на плечо:
– Если выживу – поговорим еще. Мне будет интересно узнать, как нас помнят.
– Я приду. После битвы. В назначенный час. Я найду вас.
– Только найди живого.
Туман лежал над полями густым покровом, укрывая землю. Но с первыми дыханиями ветра он начал отступать – медленно и бесшумно. Когда туман исчез и трава заблестела каплями росы, отряд начал свое движение.
Воины поцеловали детей, обняли жен, обняли отцов и молча сели в седла. Таргил сжимал копье с такой силой, что его пальцы побелели. Он приблизился на коне к Вейру. Его силуэт, освещенный лучами солнца, четко вырисовывался на фоне утреннего неба.
– Я должен идти, – тихо сказал он. – Римские когорты уже там, вестготы – тоже. Аэций не любит ждать. Сказано: шесть дней – и мы должны быть на месте18. Но мой брат останется с тобой. Он еще не допущен к оружию. Позаботься о нем, если сможешь.
– Как его зовут?
– Ясфар. Ему пятнадцать. Он знает много – но еще не все. Учится быстро, говорит ясно. Думаю, он понравится тебе.
– Удачи, Таргил.
– Мы не желаем удачи. Мы желаем чести. И встречи.
Вейр кивнул, чувствуя, как в горле застряли слова.
Таргил смотрел на него немного дольше, чем следовало бы. В его взгляде была благодарность – и прощание, и, может быть, невысказанная просьба: сохранить память о них, если они не вернутся.
– Если степь поведет нас правильно – вернусь, – сказал он. – А если нет… Пусть она хотя бы вспомнит нас.
Он повернул коня. Ряд всадников уже вытянулся вдоль пыльной дороги. Всадник, державший в левой руке варзаг