Однако этот принцип трансцендентен: он выходит за пределы возможного опыта. Кант подчёркивает, что такие основоположения – не постулаты, а гипотетические требования разума.
6. Понятия чистого разума и платоновские идеи
Кант связывает понятия разума с безусловным, которое:
– Охватывает весь опыт, но само не является предметом опыта.
– Соотносится с целым возможного опыта или его синтеза.
Здесь Коген обращает внимание на платоновские идеи:
– Кант не просто заимствует у Платона, но переосмысляет идеи в контексте трансцендентальной философии.
– Идеи у Платона – это оригиналы (образцы), а не эмпирические обобщения.
– Особенно важны практические идеи (добродетель, справедливость), которые не выводятся из опыта.
Критика «противоречащего опыта» (например, в отношении «Платоновой республики»):
– Философия не должна ограничиваться эмпирической реализуемостью идей.
– Идеи задают нормативные ориентиры, а не описывают действительность.
7. Идеи в природе и телеология
Кант распространяет идеи на природу:
– Организмы (растения, животные) и мироздание указывают на целесообразность, то есть на действие по идеям.
– Это не эмпирическое наблюдение, а регулятивный принцип разума, направляющий познание к системному единству.
8. Заключение: значение идей для философии
Коген подчёркивает мировоззренческую роль идей:
– Они выражают высшие принципы разума, не сводимые к опыту.
– Защита «идеи» в её изначальном смысле – это защита философии как поиска безусловного.
Антитетика чистого разума.
Герман Коген в своем комментарии к «Критике чистого разума» Канта углубляется в антитетику чистого разума, раскрывая её как исследование антиномий, их причин и следствий. Центральное противоречие, по Когену, возникает из-за несоизмеримости абсолютного единства синтеза с возможностями рассудка и разума: если это единство соответствует разуму, оно оказывается слишком велико для рассудка, а если соответствует рассудку – слишком мало для разума. Это противоречие, неизбежное в рамках человеческого познания, становится пробным камнем для трансцендентальной философии, которая, в отличие от морали, не может опереться на возможный опыт, а вынуждена работать с имманентными противоречиями разума.
Анализируя первую антиномию – о конечности или бесконечности мира во времени и пространстве – Коген подчеркивает, что аргументация Канта строится на понятии времени как фундаментальной основе синтеза. Бесконечный мировой ряд невозможен, так как он потребовал бы завершенного синтеза бесконечности, что противоречит самой природе последовательного синтеза. Пространство же, будучи формой внешнего созерцания, также не может быть бесконечным данным целым, поскольку его тотальность предполагает завершенность, которая недостижима. Таким образом, мир не может быть ни бесконечным, ни конечным в абсолютном смысле – это противоречие выявляет границы человеческого познания.