Сначала она заметно улучшается в заголовках. Однако интересно, что монологический характер сохранился. «То, что все наше познание начинается с опыта, в этом нет никакого сомнения». Таким образом, остается первоначальное намерение Канта исключить недоразумение, будто его метафизика может быть направлена против опыта. Напротив, всякое познание должно «начинаться с опыта». Кто начинает иначе, с тем «Критика» не хочет иметь ничего общего. Весь первый абзац разъясняет этот несомненный начальный пункт. Лишь второй абзац вводит новую проблему. «Хотя все наше познание начинается с опыта, отсюда вовсе не следует, что оно все происходит из опыта». Таким образом, подчеркивается различие между «начинаться» и «происходить». На этом различии основывается различение между познаниями a priori, «как их называют», и «эмпирическими»; и «по крайней мере» (стр. 47, строка 24) «вопрос» о них допустим. Но он одновременно уточняется: то, что может называться a priori, должно быть «абсолютно независимо от всякого опыта». А если к нему «не примешано ничего эмпирического», то оно должно называться еще и «чистым». Благодаря такой точности выражений объясняется первый заголовок: «о различии чистого и эмпирического познания».
Под вторым заголовком определение проблемы продолжается. «Здесь важно найти признак, по которому мы могли бы надежно отличить чистое познание от эмпирического» (стр. 48, строка 37). В чем он состоит? «Опыт никогда не придает своим суждениям истинной или строгой, а лишь предполагаемой или сравнительной всеобщности через индукцию» (стр. 49, строка 8). «Необходимость и строгая всеобщность суть верные признаки познания a priori» (там же, строка 25). До сих пор «признак» или «метка» заключается лишь в притязании на такого рода «необходимость» и «всеобщность». Однако находится еще один «признак» для этого: «это указывает на особый источник познания, а именно на способность познания a priori» (стр. 49, строка 23). «Особый источник познания» совпадет с тем «происхождением», которое было отлично от «начала».
Теперь дальнейшее изложение, согласно заголовку, заключается в доказательстве утверждения, что мы «обладаем» такими познаниями a priori. В качестве «примера из наук» (стр. 50, строка 4) приводятся положения математики; а для «самого обыденного рассудочного употребления» указывается на понятие «причины», причем сразу же упоминается «Юм»; как будто тем не менее полемика с ним не должна постоянно продолжаться. Указывается также и на другие понятия, «происхождение» которых должно считаться a priori, в особенности на «пространство». Таким образом, понятие «объекта» также включает понятие «субстанции», к чему в скобках добавлено: « (хотя это понятие содержит больше определенности, чем понятие объекта вообще)» (там же, строка 42). Это утверждение, которое лучше бы здесь не стояло; ведь здесь еще нельзя понять, а значит, и разъяснить, что понятие субстанции «содержит больше», кроме понятия «объекта вообще». Автор, очевидно, не смог устоять перед искушением указать на обилие априорности, которое уже одно только понятие «предмета» содержит. Из этого искушения объясняется и другой выпад в этой связи: в утверждениях «Можно также» до «может признать» (там же, строка 18). Кажется, будто Кант внезапно устал от сухого менторского тона и ввел всю свою артиллерию. Зачем вообще примеры? Ведь на кону стоит «сама возможность опыта». «Ибо откуда бы сам опыт брал свою достоверность, если бы все правила, по которым он proceeds, всегда были эмпирическими, следовательно, случайными?» (там же, строка 24). Таким образом, сам «опыт» должен обладать «достоверностью». Но достоверность, должно быть, равнозначна необходимости и всеобщности. Следовательно, сам опыт должен приобрести ценность a priori! Так возникает проблема «возможности опыта». Но это есть не что иное, как содержание первой части метафизики или «Критики».