В третьем классе Абрафо и Кифару с удивлением узнали, что их остров, оказывается, не всегда принадлежал сам себе. Когда-то давным-давно им безраздельно владела Танзания. Однако лет за пятьсот до рождения обоих в Танзанию пришли носатые португальцы, которые разом захватили чуть ли не все портовые города и занялись работорговлей. Местным неграм и арабам это не понравилось, они подняли восстание, прогнали португальцев и стали заниматься работорговлей сами да с таким размахом, что многие земли Танзании полностью обезлюдили. Этим воспользовались шустрые кенийцы, проникшие на Кисиву, но не успевшие покорить островитян, как погрязли на материке в междоусобные войны и были вынуждены убраться восвояси, уступив остров выходцам из Уганды. Те прожили на Кисиве недолго, подхватили какую-то болезнь, незнакомую местным, помучились и чтобы окончательно не передохнуть, тоже ретировались, продолжая, однако, владеть островом на расстоянии, то есть чисто формально. Раз в год на Кисиву являлся представитель правительства Уганды, с кучей всяких предосторожностей пробирался в Катикати, имел там разговор со старейшинами, подписывал всякие важные бумаги, громко выступал на главной площади перед посмеивающимся народом и тихо исчезал. Когда он и вовсе перестал являться, поползли слухи, что Уганде и тамошним королям – кабаке – не до их острова, поскольку их самих покинули – по крайней мере, официально – британские колонизаторы, и теперь Уганда снова превратилась в сложный союз пяти королевств: Буганда, Торо, Буньоро, Бусога и Рвензуруру. А это означало внутренние распри и постоянную борьбу за главный трон, по сравнению с которым какой-то клочок земли посреди огромного озера – лишняя головная боль, причём теперь уже неизвестно чья именно.
Даже их учительница, молоденькая и толстенькая Вереву, толком не знала подробностей той истории, в результате которой в одно прекрасное утро жители Кисивы проснулись свободными и никому не обязанными подчиняться. Когда Кифару, не любивший загадки, попытался выяснить, что же произошло, вежливо поднял руку и задал Вереву вопрос, та только пожала влажными плечами и предложила ему спросить у отца.
Отец вернулся в тот день с рыбной охоты поздно, уже под вечер. На дне его баркаса лежало три здоровенных нильских окуня больше и тяжелее Кифару, который, тем не менее, счёл своим долгом первым делом отцу помочь, а уж потом вдаваться в расспросы.