Каждый день начинался и заканчивался этим ритуалом самоосмотра. Она знала, что это безумие. Но знание не помогало.
Ночные Кошмары
Сон больше не был убежищем.
Она видела себя:
В инвалидном кресле, с перекошенным ртом, слюнявящей бессвязные звуки.
В палате «Вердикта», где врачи в масках (ее собственные коллеги!) холодно констатируют: «Прогноз был точным. Вы укладываетесь в срок».
Одинокую, в пустой квартире, где даже Алексей – лишь тень, исчезающая в дверном проеме со словами «Я не могу на это смотреть».
Она просыпалась с криком, в поту, с бешено колотящимся сердцем. Иногда – с непроизвольным подергиванием руки, которое заставляло ее в ужасе хвататься за запястье. Это оно? Началось?
Бессонница стала нормой. Она пила таблетки (прописанные себе же), но они приносили лишь тяжелый, мутный сон, после которого она чувствовала себя еще более разбитой.
Алексей: Пропасть между Мирами
Он вернулся из командировки, и все стало только хуже.
Алексей был «Незнающим». Он жил в другом мире – том, где будущее еще оставалось туманным, а не высеченным в синих буквах голограммы.
Он не понимал.
– «Ты же сама говорила, что у тебя еще лет семь. Давай просто… жить», – говорил он, обнимая ее.
Но его прикосновения теперь казались ей чужими. Он не чувствовал, как внутри нее уже гниет время.
Он раздражал.
Его привычки – громко чистить зубы, оставлять носки на полу, смеяться над глупыми шутками в телефоне – вдруг стали невыносимы. Как он может быть таким… обычным?
Он пытался помочь.
– «Давай съездим куда-нибудь. Отвлечешься».
– «Может, тебе к психологу?»
Каждое предложение било по больному. Он не верил ей. Он думал, что она сходит с ума.
Ссора
Она знала, что это неизбежно.
Повод был пустяковым – он забыл купить молоко. Но когда он сказал: «Да ладно, просто закажем доставку», что-то в ней сорвалось.
Ее голос стал резким, металлическим:
– «Тебе все равно, да? Тебе вообще наплевать, что я не могу нормально спать, есть, думать! Ты живешь, как будто ничего не случилось!»
Он отступил, лицо исказилось от недоумения:
– «Я просто предложил заказать молоко! Ты сама не понимаешь, как себя ведешь?»
Она кричала (и ненавидела себя за этот крик, но не могла остановиться):
– «Я ВИЖУ, КАК Я УМИРАЮ! КАЖДЫЙ ДЕНЬ! А ТЫ ГОВОРИШЬ ПРО МОЛОКО!»
Он замолчал. Потом сказал тихо, но каждое слово било как нож: