Прыщи на лице лопаются, гвоздь ломается об гроб, в который я пытаюсь запихнуть всё это дерьмо – любовь, надежды, всё, что осталось. Но смысл? Здесь его нет. Здесь я – просто временный гость в этом чёртовом цирке.
Любовь хоронят? Да брось. Она остаётся в этих грёбаных стихах, которые никто не читает, кроме меня. И я всё ещё живу, хотя, кажется, уже давно должен был умереть. Иду на север, а моя звезда – на восток. И пускай горит, где хочет. Меня уже ничего не спасёт.
Он доедал щи ложкой, медленно, словно это было последнее удовольствие в этом странном мире. В руках трепыхалась бутылка с панк-роком – горькая и привычная, как утренний кофе у тех, кто не способен начать день иначе.
Худой, как тень в сумерках, он нес свой зад на последний урок. На футболке гордо красовался Сид Вишес, который, казалось, понимал жизнь чуть лучше, чем все остальные. Горе и слава, разложенные на ткани – идеальное сопровождение к его мысли: «Котики или смерть.»