Вторым языком выбрала итальянский. За неповторимую мелодичность и еще потому, что давно мечтала побывать в Италии. Походить по каменистым улочкам, увидеть ярко одетых людей. Рассматривать их крупные украшения, льняные рубашки, шейные платки, пиджаки насыщенных цветов. И конечно же, наслушавшись про пылкость итальянских мужчин, мечтала однажды оказаться под шквалом их комплиментов и горящих глаз, чтоб увезти эти эмоции с собой. Нет, ей не нужны романы. Комплимент, сказанный однажды громко и искренне, помнится дольше случайной связи и гораздо лучше повышает настроение!
Если у нее будет сын, рассуждала Ира, его обязательно надо научить говорить женщинам комплименты и подбирать классные костюмы, чтоб небрежно их носить. Если же родится дочь, то с младенчества ее униформой станут кружева, цветные юбки и подчеркивающие фигуру платья. Этакая Софи Лорен.
Да, тогда Ира еще активно мечтала. Фантазировала. Собирала идеально скроенные детали вместе (семья, сын, дочь, Италия), заботливо наживляла швы, чтоб потом, в будущем, когда придет время, пройтись уже по заготовкам шелковой двойной нитью (это будет она и любимый муж), на чистовик.
Тогда она еще не догадывалась, насколько далекой от этих фантазий окажется ее семейная жизнь…
Вика же все пять лет буквально выгрызала свой диплом. Билась за каждую четверку. Умирала над учебниками. Зубрила до тошноты и звона в ушах.
Вторым языком выбрала испанский, не из симпатии или за произношение попроще, нет. За популярность. Просто прикинув, что чем больше людей на нем говорит, тем больше шансов, что зубрежка будет не зря. О поездках в Испанию или Латинскую Америку думала с содроганием, так как ненавидела жару.
У них с Ирой были совершенно разные мотивы почти во всем.
Вика училась для того, чтобы как можно скорее начать работать и съехать от родителей. Так сама и призналась: была б ее воля, сразу после школы пошла бы в официантки, чтоб снять отдельную комнату. Но воля эта не могла даже голову приподнять, придавленная к земле жесткими правилами отца. В их семье установился строй, близкий к тирании.
Дочь и жена боялись лишний раз вздохнуть. Двадцать лет назад, во время медового месяца в типичном пансионате для трудового класса, отец заметил, что жена слишком приветливо улыбается мужчинам в ответ на комплименты и любезности. Последней каплей (или скорее финальным аккордом) стала песня, исполненная местным солистом для отдыхающих во время ужина. Стоял себе на сцене. Пел о природе. И вот дернуло же его пойти в зал, подойти к одному столику, ко второму, наконец к тому, где сидели молодожены, и спеть одну фразу (про зеленую листву), глядя в глаза будущей маме Вики. Мама даже не улыбнулась тогда, от стеснения только опустила глаза в тарелку. А у молодого мужа в тот самый миг сорвало все тормоза. Нет, он не стал бить коварного обольстителя или устраивать сцену жене, просто они вернулись на следующий день домой и больше никогда никуда не ездили. Друзья и подруги из жизни тоже довольно быстро исчезли, как и красивые наряды жены. Она одевалась скромно и функционально, в темные тона.