– Что с вами сегодня? Испугались? – всплеснула руками на животных и решила загнать их обратно в хлев. Я догадалась, кто мог проявиться вместе с раскатами смеха, но продолжила действовать как можно спокойнее, хотя в моем теле уже зародилась дрожь.
Закончив с животными, я вздохнула, вытерла потный лоб тыльной стороной ладони и прислушалась. Никаких посторонних звуков. Домашняя скотина пришла в себя и занялась обычным делом – принялась жевать свежескошенную траву.
– Может, показалось, – вышла из хлева, повернула деревянную защелку на двери. Пальцы на руках еще подрагивали.
Я направилась к крыльцу, приговаривая вслух слова молитв и успокаивающие фразы, словно общалась с кем-то другим. Делала так часто. Наверное, чтобы уберечь себя и не чувствовать одиночество при находящемся рядом муже. Он не блистал красноречием, а даже наоборот, ронял слова только по редкой надобности. С годами надобность снижалась, и я потеряла надежду на теплые отношения в семье, довольствуясь тем, что имела. Мой супруг – Ахмет-бабай, как стали звать его после пятидесяти лет по причине сурового нрава и такого же вида – слыл да и был жестким человеком. Говорил отрывисто, принимал только свое мнение за правильное, не отступал от принятого решения, тяжело шел на близкий контакт, не проявлял к родным нежности, хотя обеспечивал и заботился о материальном достатке семьи. С годами его внешняя красота сошла на нет, сохранившись только в воспоминаниях. Жаловаться особенно не на что, хотя в молодости я представляла, что наши отношения с мужем будут близкими и глубокими, мы станем опорой и защитой друг для друга.
Если спросить о том, как произошло знакомство с Ахметом и последующая свадьба, то я бы ответила: “Родители договорились, как водилось раньше”. Только это будет полуправдой. Потому что первая встреча случилась примечательной и злополучной одновременно. С тех пор много воды утекло, навертелось пятьдесят пять годов на веретено жизни, вырос единственный сын, появились внуки, мы потеряли хоть какой-то интерес друг к другу, скупились на слова и эмоции. Каждый из нас действовал по давно заведенному порядку, разделяя с другим домашний быт и хозяйство по необходимости. Развестись, может, и приходило в наши головы, но последствия подобного решения казались постыдными.