В дверь тихо постучали, и в комнату вошла мама. Её глаза сразу заблестели, когда она меня увидела.
– Какая же ты красавица, доченька… – сказала она с таким теплом, что я на мгновение ощутила, как внутри что-то дрогнуло.
Я натянула улыбку, потому что знала – для неё сейчас важнее всего видеть счастливую дочь. Обняла, чувствуя, как её руки крепко прижали меня к себе.
Мама отступила на шаг, посмотрела мне в лицо, в глаза.
– Может, всё будет хорошо… – проговорила она почти шёпотом, будто самой хотелось в это верить. – Ты полюбишь Антонио. Он добрый человек. И вы будете жить в гармонии.
Я кивнула, стараясь, чтобы голос звучал ровно:
– Надеюсь, мама.
Мы оба знали, что это не обещание. Это просто надежда.
Дверь снова открылась, и в комнату вошёл Теренс. В глазах была та же грусть, что сидела в уголках моего сердца. Он подошёл, обнял меня крепко-крепко, так, как обнимают, когда слов недостаточно.
– Ты очень красивая, Бри, – сказал он тихо, сдерживая что-то внутри. Я слышала это.
Он будто хотел добавить ещё что-то, но мама, уловив его настроение, поспешила вмешаться:
– Не порть настроение невесте, Терри.
Она улыбнулась, коснулась моего лица ладонью.
– Мы пойдём в зал. Отец скоро зайдёт за тобой.
Она поцеловала меня в щёку, Теренс ещё раз сжал мою руку, и они вышли, оставив меня наедине с тишиной и отражением в зеркале.
Я посмотрела на себя снова. На белое платье. На глаза, в которых жила невеста, но не жила любовь.
Дверь снова открылась, тихо, без стука. Я обернулась. На пороге стоял отец. Он на мгновение замер, словно его что-то кольнуло при виде меня в этом платье. Взгляд его задержался на мне дольше обычного, и я, сдерживая дрожь в голосе, спросила:
– Тебе не нравится?..
Он ничего не ответил сразу, просто подошёл ко мне, обхватил лицо ладонями и мягко поцеловал в лоб.
– Ты похожа на принцессу, – сказал он тепло, с той нежностью, которая всегда растапливала в душе лёд.
Папа выпрямился и, чуть улыбнувшись, подал мне согнутый локоть. Я глубоко вдохнула, стараясь собрать всю силу, чтобы не выдать, как сильно бьётся сердце, и осторожно положила руку.
Мы медленно пошли к выходу. Я слышала свои шаги, будто слишком отчётливо, будто весь мир стих, оставив только нас двоих в этом коридоре. Когда мы оказались перед дверьми, что вели на церемонию под открытым небом, отец на секунду задержался. Его рука легла поверх моей, тёплая, надёжная.