Тем и отличается потребность от простого пожелания: не всякая прихоть может быть удовлетворена, не всякая фантазия имеет реальный эквивалент, а вот предмет всякой потребности есть. Иногда, может быть, не удается найти еды, чтобы удовлетворить соответствующую телесную потребность, человек может умереть от голода, но это не отменяет того факта, что в мире еда есть. Человек может не иметь смысла жизни, может не найти его, человек может даже погибнуть, не найдя его, но все это не отменяет того факта, что смысл жизни бывает, что он есть, и найти его в принципе можно.
Если формулировать точно, это означает, что смысл жизни именно есть, он есть независимо от того, знает ли о нем человек, понимает ли человек смысл своей жизни. Разница есть в экзистенциальном плане: понимание или непонимание человеком смысла своей жизни существенно определяет экзистенцию человека в самом ее истоке. Стоит, видимо, различать этот экзистенциальный смысл жизни, который означает осмысленность человеком своей жизни и который можно иметь или не иметь, и объективный смысл жизни, который не мы в нее вкладываем, но который может быть усмотрен и понят нами, который способен обогатить нас, наполнив собой нашу экзистенцию.
Этот объективно существующий смысл жизни является условием возможности всякого субъективного смысла: ибо «спрашивать о смысле -значит задаваться вопросом о безусловном значении чего-либо, т.е. о таком значении, которое не зависит от чьего-либо субъективного усмотрения, от произвола какой-либо индивидуальной мысли»>5. Вопрос о смысле жизни -это не вопрос о субъективных целях, которые ставит человек, это вопрос «зачем жизнь?», «Для какой такой надобности она?» Однако именно тот факт, что смысл у жизни должен быть, что он есть очевидная потребность человека, образует камень преткновения для многих людей, сколь легче, спокойнее была бы их участь, если бы его могло не быть.
Дело ведь в том, что смысл вообще всякого дела обретается за рамками этого дела, смысл определяется не изнутри, а извне. И, стало быть, если говорить о смысле жизни, надо иметь в виду тему смерти и вопрошать о том, средством для чего, лежащего вне жизни может служить жизнь. Полагать смысл жизни в самой жизни, «жить ради того, чтобы жить», – этого никому не запретишь, но надо ясно отдавать себе отчет в том, что в переводе на ясный язык это означает: «Смысла у жизни нет, есть просто жизнь, и надо просто жить, – ни зачем… так просто… – от нечего делать». Но смысл у жизни должен быть, и, даже отрицая его, все равно пытаются хоть как-то о нем говорить: Камю пытается показать, что