У него был даже свой пляж размером с хоккейную «коробку» в московском дворе. Над ним среди деревьев возвышались бамбуковые бунгало с проломленными кое-где скелетами крыш, но иные из них неплохо сохранились.
Согласно фазам луны, здесь происходил сейчас сильнейший отлив – из воды выступали тёмные венцы кораллов, ходить по ним было опасно даже в специальных тапочках, поэтому мы сразу бросились обследовать тёмные внутренности строения.
Большую часть первого этажа занимало кафе с уцелевшими столами и стальными полками для еды на кухне, рядом валялись брошенные чайники и кастрюли; с разукрашенных надписями стен осыпалась штукатурка, выпадая целыми фрагментами, а пол был занесён песком и обломками пластика.
– Так он всё-таки работал? Я думал – его просто не достроили.
– А почему его закрыли, что пошло не так? – поинтересовалась Аня,
– Тут бывают наводнения, но вода приходит не из моря, а спускается с гор – это целые потоки из-за дождей. И самое опасное наводнение было девять лет назад, в январе, тогда туристов с острова вывозили военные корабли, – рассказал Атхит, тщательно подбирая слова, – Домов очень много пострадало, а если через дом прошла вода, то там надо или всё делать заново или бросать, вот они его и оставили.
– А где ты русский выучил? – допытывались мы у нашего проводника.
– Во Владивостоке. И заметьте, я не называю его «Владиком». Я два года жил и учился в Университете экономики и сервиса.
– Но почему именно в России?
Атхит на мгновение замялся.
– Скажем так, меня туда отправила семья, фактически в ссылку, как вашего Пушкина и Лермонтова царь куда-нибудь подальше тоже отправлял.
– Ого, – сразу оживилась Аня, заинтригованная его знанием русской литературы и скандальностью биографии, – А что ты натворил?
– О-о, это длинная история, но, думаю, у нас будет время, и я её расскажу.
Больше мы его ни о чём не расспрашивали, но мне уже тогда стало ясно, что этот парень нас ещё удивит.
В коридоре, куда наша компания проследовала в поисках лестницы, стены оказались расписаны целыми фразами на английском. Мы принялись их рассматривать, хрустя сандалиями по высохшим листьям, натыкаясь на брошенные шланги, сорванную электропроводку и детали от разбитого кондиционера, читая тексты, многие из которых оказались достаточно философскими.