Бенкендорф (резко): Разговоры пресечь. Передаю Александру Чернышеву все полномочия! Приказываю сыскать серьезные доказательства, что это – бред и враждебная провокация! Срочно!
1а
За два месяца до этого.
Март 1814. Павильон. Утро. Париж. Набережная Орфевр. Жандармерия
Мягкий скребущийся звук из-за двери. Начальник политической разведки граф Фуше с неудовольствием приказывает войти. Дверь в его кабинет открывается, и появляется явно испуганный министр иностранных дел князь Талейран. Князь прямо с порога бормочет.
Талейран: Граф, какое счастье вас наконец-то найти! Жандармы Видока едва у меня не срезали кошелек, пока я тут блуждал…
Фуше (безразличным тоном): Тоже мне новость…
Талейран ( с живостью): Так вот вам иная – в Париж уже вошли русские, и теперь меня ищут!
Фуше (так же мрачно и без интереса): Кто, русские? Им-то вы чего сделали?
Талейран (торопливо): Вовсе нет! Военные разведчики Савари! Пошел слух, будто это я предал нашего обожаемого Императора и открыл, метафорически выражаясь, двери врагу! Теперь Савари желает меня изловить и на месте гильотинировать!
Фуше (выходя из прострации): Это что ж, они вас с гильотиною в охапке ищут? С Савари станется – тот еще идиот!
Талейран (умоляющим тоном): Друг мой, но вы же ни одному подобному слуху не верите?!
Фуше (явно оживляясь): Кстати, а вы что, и впрямь всех нас продали русским?! И задорого?
Талейран (испуганно маша обеими руками): Да вы что?!
Фуше (снова мрачнея): Жаль! А я уж понадеялся. Вы слыхали, что творится в южных провинциях?
Талейран (с интересом): Нет, а что там?
Фуше (сухо): Герцог Веллингтон занял уже все до Лиона. А на его штыках возвратились Бурбоны. Теперь англичане ради Бурбонов и своей марионетки Луи Восемнадцатого по всему югу осуществляют реституцию… Это конец…
Талейран (весьма осторожным тоном): Позвольте, но так ли это плохо? Моя семья много чем владела до революции. Да и вы не из бедных. Если все вернут прежним хозяевам…
Фуше ( с горечью): Со времен революции прошло тридцать лет. За эти годы мы воевали, и ради наших побед строились новые заводы, мануфактуры и фабрики. Однако британцы понимают реституцию так – прежним хозяевам возвращаются их леса, пашни и виноградники именно в том виде, в каком они их утратили. При этом новые заводы и фабрики сжигают дотла. То есть вместо леса или виноградника возвращают лишь пепелище от бывшего завода, и виноград на фундаменте былой фабрики вырастет теперь лет через тридцать. Вот что британские сволочи зовут реституцией!