Возможно, чтение этого текста станет для вас формой медитации. Расскажу вам историю, которой поделился со мной преподаватель во времена моей учёбы в аспирантуре. Знаете ли вы, кого в древности называли пупкосозерцателем? По-латински пупком назывался округлый конец стержня, к которому крепился крайний лист свитка папируса или два крайних листа. Пупкосозерцателем был не йогин, что выбрал для дхараны пупочный центр, а тот, кто прочёл книгу до конца. Эту информацию нельзя проверить путём простого поиска в интернете или энциклопедиях. Теперь это ваша история. Или всё-таки по-прежнему моя? Была ли она моей когда-то? И была ли она именно такой, какой я её рассказал? Или история всё ещё принадлежит моему учителю и его учителю, что рассказал ему эту историю?
Ясперс укажет на то, что «…получение совершенного познания в состоянии, которое само есть отсутствие мышления, поскольку посредством мышления являет себя как нечто “большее – чем – мышление”» – это позитивная сторона цели некой видимости в мире, что, по его разумению, является чем-то действительным и реальным. Есть и негативная – «…отвержение всей метафизики как знания об ином, противостоящем мне бытии…».
Делать ли что-то во благо всех живых существ или не делать – решать вам, но, если соберётесь делать, важно быть правильно подготовленным. Для этого стоит узнать о традиции больше. Позвольте представить вам подходящий для этого текст.
Кандидат философских наук
Г. С. Андреев
«Я не волшебник, я только учусь…» – с лёгкой улыбкой произносит герой известной советской киносказки «Золушка», снятой по сценарию Евгения Шварца. Так вот и я, уважаемый мой читатель, не профессиональный писатель, ибо добываю хлеб насущный совершенно другим трудом. Но писать я люблю, что, если учесть особенности моей биографии, выглядит для меня довольно-таки странно, ибо со времён ещё школьной скамьи с учителями русского языка и литературы мне хронически не везло. Не везло настолько, что я вчистую забыл их фамилии. Особенно отличилась последняя учительница, умудрившаяся надолго отбить у меня всю страсть к сочинительству. И коли я волею случая сумел-таки стать писателем и даже членом союза таковых, то не благодаря ей, а исключительно вопреки её титаническим усилиям похоронить каждое моё школьное сочинение за плинтусом