Потом события помчались стремительно. На окраине столицы, куда Иван подошёл утром немногим более месяца назад, он случайно угодил в толпу, в которой стихийно началась драка между болельщиками двух главных противоборствующих команд гладиаторов – «Железные парни», финансируемой компанией по производству боевых роботов, и «Кулак молнии». И через несколько минут со всех сторон над ними зависли патрульные полицейские гравилёты.
Щёлк! И опять сильный порыв ветра уносит его. На этот раз в этом чёрном мире всё было чёрным, даже свет… Щёлк! – белый мир. Щёлк!.. И везде рядом с ним постоянно присутствует кто-то со смутно-знакомым лицом – он всё время громко говорит или кричит что-то ему прямо на ухо. Потом всё исчезло, и очень долго не было ничего: ни света, ни тьмы…
Когда Ивана ввели в комнату для допросов, молодой розовощёкий полицейский, одетый в серую форму с серебристыми нашивками, брезгливо оглядел его с ног до головы и рявкнул:
– Документы!
– Нет у меня документов.
– Ситор!
– Что?
– Когда обращаешься ко мне, добавляй «ситор!» Так, где же они? Только не говори мне, что их у тебя вытащили «эти ублюдки из команды поддержки конкурентов». Имя!
– Извини, не помню… ситор. Очнулся в лесу и ничего не могу вспомнить.
– Слышишь, Морт? Нравится тебе такая история?
Высокий и угрюмый, с желтоватой кожей лица полицейский презрительно плюнул мимо плевательницы и процедил сквозь зубы:
– Таскаем мы сюда этот сброд, ситор. Они налика[2]нажрутся ночью, потом у них сладкие виденья, а в конце, когда наркотик перестаёт действовать, озлобляются как вархи[3], и тогда им на всё наплевать.
– Ты и своего адреса не помнишь, бродяга? Морт, отведи его в камеру, к тем двоим. Хватит ему на свободе прохлаждаться.
Двое, сидевшие в камере, куда втолкнули Ивана, не проявили к нему никакого интереса. Они сидели возле стены на скамье и тихо говорили о чём-то между собой. Иван отвернулся и стал смотреть в окно.
Вечерело. Там, за высокой стеной полицейского участка, был виден тёмно-синий купол какого-то сооружения, напоминающего планетарий. Справа, скрытые густой зеленью высоких деревьев, торчали несколько островерхих крыш. Иван не волновался. Он знал, что, когда стемнеет, он без труда сможет исчезнуть из этого здания. Но нельзя было настораживать подобным происшествием власти. К тому же должен ведь он был как-то легализоваться среди населения. Этот путь ему представлялся самым лёгким. Иван не обернулся, когда принесли еду. Через минуту он почувствовал на своём плече тяжёлую и крепкую ладонь. Медленно повернул голову и увидел рядом старшего из своих сокамерников. Этот по виду интеллигентный и умный человек, высокий и немного грузный для своих тридцати пяти-сорока лет, выглядел дружелюбно.