– Ну что, скажите ему – или я? – чешет затылок начальник космодрома, читая приказ №286 о замене экипажа.
– Да пусть тренируется, – зевая, ответил инженер Сергеич. – Всё равно «Буран-М» сегодня не полетит – аккумуляторы сели.
– Да что вы такое говорите! Фёдоров уже в скафандре!
– И что? Пусть сидит, привыкает. Скажем ему и Айвану, что была тренировка, проверка систем.
В 14:00 на космодроме сквозь кружащийся снег раздался голос из громкоговорителя, который объявил о переносе старта.
Айван продолжал сидеть в пустой капсуле ещё порядка 40 минут.
Она медленно начинала остывать, всё больше превращаясь в холодильник не стандартных размеров.
В люке челнока появился Сергеич.
– Ладно, сынок, выходи.
– Но я готов лететь! Я тренировался!
– Да знаю я. Все мы готовы…но летит Фёдоров, – неожиданно даже для себя выдал инженер. – Потому что у него… – он на секунду запнулся, – …правильная фамилия.
Айван, опустив голову, шёл по замёршему космодрому. Порыв ветра сорвал с его спины плохо пришитую надпись «Космонавт-испытатель». Он молча прошёл мимо Фёдорова, который активно спорил с техниками о том, что перчатки скафандра ему жмут.
Новый пилот был в курсе приказа. Понимал, что его вины здесь нет – так решило руководство. Но при виде чукотского юноши в его груди возникало какое-то неприятное чувство.
– Не грусти, – успокаивал Айвана Тынерги. – Оно и к лучшему: на Луне ведь холодно, а тебе даже кухлянку взять не разрешили.
Парень ничего не ответил. Он достал фляжку, которую усердно прятал под кроватью своей комнаты и сделал большой глоток. Вышел из жилого корпуса и направился за периметр космодрома. Посмотрел на заснеженную тундру, вспомнил запах бабушкиной яранги, чая, свежесваренного оленьего мяса. Закрыл глаза и почувствовал телом тепло очага. Услышал шум ветра, моря.
Повернулся, взглянул на челнок и подумал: «Космос подождёт».
Файл №4
На экране пузатого монитора демонстрировались кадры с камеры видеонаблюдения. В правом верхнем углу висела надпись «стартовая площадка». В нижнем левом углу шёл тайм-код.
05:10:05 – в кадре инженер Сергеич, закутавшись в бушлат, и дыша паром на руки греет банки консервированной оленины о сопло двигателя.
– Да чтоб тебя, Сергеич! – Исаев подскочил с места и пнул ножку стола. – Ну как я теперь перенос запуска обосную? Что буду говорить комиссии?