Все расхохотались. И теща тоже. Она, конечно, вкладывала в ремарку свой, с намеком, потаенный смысл. Но с той поры приклеилось – Абрамыч да Абрамыч. Гарик даже сам себя иногда так называл.
– Не обижайся, Айтыкович! Все у нас путем. Чача осталась?
Чачи осталось много. Не считая кахетинского.
Лысина Купердонова обгорела до малинового жара. Он уснул без банданы.
– Слушай, Айтыкович! Что за коняга бродит по лагерю? – спросил Купердонов и шумно выдохнул.
«Первая – пошла!», как говорят в десантуре. Чача обжигала. Ее богатое пламя сразу же поглотило маленький, но настырный огонек изжоги. Абдурахман осуждающе поцокал языком:
– Ничего не помнишь! Во сне кричал, зубами скрежетал… Нож свой все время хотел метать. В меня, что ли, своего кунака? Ну?! Тут – не коняга, Абрамыч! Тут такой лошадка, белой масти, фактически – жеребец. Зовут Абрек. Наш ответный подарок. Денег за кинжал ты не брал. Мы тебе конь подарили! Свою Светку в Москву на Абреке повезешь. Белой женщине – белый лошадь! Ну?!
Довольный собой, Айтыкович опять с большим значением посмотрел в сторону охранников, явно прислушивающихся к разговору, и засмеялся. А потом сокрушенно, как и Купердонов, развел руками:
– Молодежь совсем забыла горские законы… Вон сидят мои сыновья. Однояйцевые близнецы, понимаешь! Шамиль и Усман. Учиться не хотят – хотят в горах бандитничать. Слушай, Абрамыч! Ты говорил, в Москве всех знаешь. К Путину ходил! Пристрой их в нефтяной университет Губкина, а? Десять заводов кому оставлю? Бандитам?!
Небритые охранники насупились и перестали играть в нарды.
Гарик поморщился. Он понял: нагородил по пьяни. К Путину он ходил… Один раз фотографировался с Путиным. И то в третьем ряду, из-за спины Нарышкина выглядывал. На какой-то конференции обсуждали выпуск исторической литературы в стране. Гарика пригласили как автора оригинальной серии ЖОП.
Устроить сыновей в нефтяной институт пообещал. Ему снова стало хорошо. Чача прижилась. На белого коня Купердонов смотрел с испугом. Он же, наверное, стоит миллион? Но ведь теперь-то не сон? Белый лошадка Абрек бродит по склону. Щиплет травка. Подарок белокурой женщине Светке. И куда я его дену в Москве?
Словно угадав мысли своего кунака Абрамыча, Абдурахман Айтыкович пояснил:
– Наш дед, Айтык Шамильевич, известный на Кавказе заводчик. Русский царь брал его лошадей для гвардии… Мы теперь конюшню на старом заводе открыли. Возрождаем семейную традицию.