Тихое размеренное дыхание подсказало мне, что она уснула. Я привычно отстранился. Наяву я каждый раз ждал разрешения прикоснуться. И каждый раз она разрешала – по-разному: кивок, закрытые глаза, упавшая к моим ногам нижняя сорочка…
Я не желал этого и не планировал.
Мы встретились случайно на торговом судне из Рокнура в Кануанскую империю. Много недель мы, двое незнакомцев, сдержанно здоровались на палубе. Иногда она присоединялась к нам за ужином в капитанской каюте, молчаливая и отрешённая. Я думал, что до конца пути мы так и не скажем друг другу и дюжины слов, но той ночью случился шторм.
Какие-то – вдали от обоих берегов – ничьи Боги обрушили на нас свой гнев. Судно подпрыгивало на пенных волнах, ураганный ветер швырялся людьми, словно затеял игру. Тучи отвечали громовым раскатам, подмигивали ветвистыми вспышками – то тут, то там озаряя искажённые страхом лица.
Я заслонил её собой от обломившейся реи.
А под утро, когда стихия устала, она пришла меня проведать. Я снял рубашку, и она аккуратно прощупывала мои рёбра. Она не возражала, когда я повернулся к ней лицом, и её ладони оказались у меня на груди – не отняла руки, когда я накрыл их своими.
– Как ты оказалась на этом судне?
Я приподнялся на локте и смотрел, как сквозь круглое окно каюты её рисует утренний свет. Прежде я не задумывался о красоте, считал её субъективной и, честно говоря, необязательной. Но тем утром я мог бы дать точное определение этому слову. Обнажённая женщина, которая сидит на краю постели. Тёплая и мягкая, с растрёпанными волосами и искусанными губами. Одной рукой она прижимает к груди край одеяла, которое всё время сползает, а в другой держит холодную, оставшуюся после ужина куриную ножку… Каролина проглотила очередной кусок мяса и ответила:
– Я приехала на побережье в поисках работы. Или дома, или семьи. – Она пожала плечами. – А капитан Уиллет срочно нуждался в человеке, который знает кануанский. Торговцы с южных берегов охотнее ведут дела, когда чужестранцы говорят на их языке.
– Ты говоришь?
– Да. – Каролина дотянулась до тумбочки и бросила кость в супницу. – Я поняла это в тот самый миг, когда прозвучал – без особой надежды – вопрос. Капитан обрадовался, потом засомневался, потом попросил перевести фразу «в этом куске ткани, который ты шёлком зовёшь, нить шершавая как пятки моей жены».