В столь раннее утро обычно едут представители династии «ЦЫ», как я всех окрестила. Это: китайцы, испанцы, кубинцы, мексиканцы, индийцы, пуэрториканцы и мы – прочие засранцы! Напротив нас – две нестарые особы из «ЦЫ», обжигаясь, торопливо глотают, будто у них сейчас кто-то выхватит еду. Они орудуют пластмассовыми вилочками, дуют на кофе, при этом оживлённо болтают, пересыпают болтовню гомерическим хохотом. Облизываясь, дамы встают, быстренько сворачивают свой ресторан. По всему, им не хватает времени подзаправиться, надо выходить. – Начался район швейных цехов и забегаловок, гордо именуемых фабриками. Там шьют всякое трикотажное барахло, а когда-то, в военные годы, шили для фронта спецодежду и военное снаряжение. Точно! Жизнерадостные персоны выходят. Поезд, виляя на поворотах, скачками приближается к станции. Зыбко, под лихое гарцевание вагона, дамочки продвигаются к выходу. На их спинах – рюкзаки. В руках они неловко держат кофе с майонезными булками и судочки с подливами и курицей.
Ну вот и выход. Остановка. Сейчас дверь откроется и… Дёрг! Вагон дёрнулся и резко остановился!.. развесёлые дамы дружно ляпнулись со своими рюкзаками, пюре и подливами да с кофе-майонезами прямо… на Розу с её тюрбаном! О, бедная Роза! О, бедное её красивое нежное пальто… О бедный-бедный мохеровый шарф…
Пока троица корячилась-обнималась-вставала, на ходу стряхивая с себя банкет, динамик рявкнул: «Осторожно! Двери закрываются! Следующая остановка…»
– Экскьюз ми! – крикнула с убегающей платформы каждая дама и помахала Розе рукой, посылая воздушные поцелуи.
– Итит твою мать… – Роза чуть не плачет, платочком вытирает лицо, выгребает с пальто остатки недоеденного пира двух барышень. – Ну смотри, а! Разрисована вся, как петрушка. Что делать-то теперь?
Роза встряхивает шарфик. От тюрбана падишаха остался только… падишах в виде изляпанной Розы!
– С них и не спросишь, чёрт знает, где их искать. – посетовала я. – Сдашь в химчистку.
– Да в химчистке сдерут дороже, чем это пальто мне обошлось!
– Ой, Роза… а что делать?
Молчание.
– Да, гляжу, норку-то местные и не носят, – заметила Роза.
– Ну как не носят? Носят. На Брайтоне вон щеголяют. Что, не видела, что ли?
– Не бываю я там.
Мда… Коренной американец, которого нелёгкая случайно заносит на Брайтон-Бич (визжащую и громыхающую всеми поездами маленькую «Одессу»), от удивления только языком прищёлкивает: «нич-чего себе!» – Хм, а чего «ничего себе»? Дак есть, от чего рот открыть! – Наши-то мадамы-барыни в золоте-бриллиантах и дорогущих норковых шубах-шапках по русской моде, да в местных кедах-кроссовках с носочками, на американский манер, важничают по брайтонским магазинам: «А мне вон тот кусочек сала покажите-ка! Нет-нет во-он тот!»