– Мы победили! Мы ПОБЕДИЛИ!
Прошло некоторое время, прежде чем я осознала, что эта женщина, которая тогда казалась самой гордой и самой взволнованной на свете, ― не кто иная, как мать этой девочки. Но серебряная медалистка отталкивает мать, одарив ледяным взглядом, и с досадой произносит:
– Да ладно тебе, мам…
Мне жаль эту женщину, которая покидает сцену с грустным выражением лица и опущенными плечами. А эта девочка, которая, наверное, знает все о секущихся кончиках, кажется мне такой же странной, как бесстыжие чирлидерши из американских фильмов. Она хватает медаль, будто хочет ее укусить, и я разражаюсь смехом. Этот громкий и внезапный смех ― моя отличительная черта. Я не могу его сдержать. Стоит только мне задуматься, как реагируют на происходящее окружающие меня люди, как они уже атакуют нас с новой силой. Еще больше гремлинов, еще больше шума и больше вспышек. И все это из-за нелепого жеста девочки с серебряной медалью. Представьте, как поведет себя ее обезумевшая от счастья семья, когда бедняжка выиграет золотую медаль? Сразу после этой дурацкой мысли я давлюсь очередным приступом смеха, который остается никем не услышанным, и наконец-то понимаю, почему стоять на пьедестале и участвовать в церемонии награждения ― занятие для меня все более скучное: здесь никогда нет никого, кто бы праздновал победу вместе со мной. Никогда. Понадобилось немало времени, чтобы я это осознала. Награждений сорок. И тут я с горечью замечаю, что президент Ассоциации плавания Сан-Паулу надевает мне на шею золотую медаль. Она повторяет:
– Мы очень гордимся тобой, Лола.
Я смотрю на нее и не раздумывая отвечаю:
– С чего бы? Это всего лишь еще одна медаль.
Над пьедесталом повисает тишина. Гробовая тишина. Гремлины косятся на меня. Серебряная и бронзовая медалистки сверлят глазами. Я понимаю, какую оплошность допустила, и пытаюсь исправить положение:
– Золотая медаль. Это круто, это очень круто. Юху-у-у!
Мне на помощь приходит Низа ― она мой тренер и одна из немногих, кто меня понимает.
– Пойдем, Лола. Тебе звонили. Пора идти.
Я чуть не падаю с пьедестала. Ведь со второго сентября тысяча девятьсот семьдесят девятого года я ненавижу любые сюрпризы. Сюрпризы, людей, которые приезжают за мной раньше времени, и возможные межгалактические путешествия. Только когда Низа незаметно подмигивает мне, я понимаю, что она придумала этот предлог, чтобы вытащить меня оттуда. Низа провожает меня до дверей бассейна.