– Нам надо поговорить…
Я ничего не ответил и решил уйти от нее в тот же день, забрав хранившиеся у нее вещи и удостоверившись, что оставил кухню и ванную безупречно чистыми. Я ушел не просто так – я положил записку на видное место, на столик в прихожей, написав ей, что нам не надо ни о чем говорить, и приложил конверт с банкнотами, чтобы возместить расходы, связанные с моим присутствием, не забыв и просто поблагодарить ее. Когда я пришел в ресторан на смену, патрон понял по чемодану, да и по моей кислой мине, что со мной не все ладно. Действительно, впервые я от кого-то ушел. Внезапное удовольствие от сыгранной сцены, которую я мог бы видеть во французском кино, быстро сменилось чувством вины, ведь я дал увлечь себя в унылое болото и оказался в тупике. Причинить боль ближнему – я знал, что это значит в семейном кругу, но здесь совсем другое: я обидел человека, которого толком не знал и которого наверняка больше никогда не увижу. Я порвал отношения походя, даже не проникшись ближним и его болью, в которую, в общем-то, не верил. Я не был готов к этой смеси равнодушия и нервного чувства вины, от которой потускнел мой цвет лица, встревожив патрона.
Он предложил приютить меня на несколько дней. Этот человек из тех опасных китайцев, которых никто не замечает, но от которых ничто не ускользнет. Увидев, как он сидит перед телевизором или, полуголый, играет в маджонг с дружками над рестораном, вы сочли бы его животным. Он все видит, все чует. У него есть чувствительные антенны, позволяющие ему справляться со всевозможными ситуациями и нейтрализовать противников. Его антенны двух видов: первые он выпускает, почуяв намечающуюся проблему в ресторане, конфликт с клиентом или с поставщиком, – тогда он широко улыбается, всячески старается разрядить атмосферу, заводит речь о приготовленном им вкусном обеде или отпускает грубую шутку. Другие антенны задействованы, когда ничто не привлекает особого внимания, они функционируют день и ночь, незаметные, но ориентированные на триста шестьдесят градусов. Смотреть, не видя; слушать, не слыша; действовать, бездействуя, – он понимает, что происходит в зале ресторана, в четверть секунды, лишь скользнув за стойку бара. Он не оканчивал университетов, но каждый день в шесть часов утра переписывает стихи династии Тан, те, что учил, когда ему было семь лет. Это писательское и поэтическое чутье дает ему скрытое чувство превосходства над клиентами, которые зачастую спешат, шумят и кажутся ему некультурными. Этот человек любит Париж, его грязные улицы и гордые памятники, Франция стала его второй родиной в 1960 году, и он представляется французом, потрясая удостоверением личности как доказательством и трофеем, но при этом разражается громовым хохотом, полным чесночной горечи и ностальгии, хохотом, который дает нам – но только нам – понять, что значит