В гостиной мама. Смотрит телевизор. Когда я подхожу сзади, переступая через осколки разбитого бокала, она чуть поворачивается и слегка улыбается. Я ее обнимаю и целую в висок. Сажусь рядом.
– Выспался?
– Наверное.
На экране какой-то сериал, один из героев пытается скрыться от полиции, спрятавшись в темном переулке.
Несколько минут мы наблюдаем за событиями. Тот, кто прятался, уже стоит в телефонной будке и трясущимися руками пытается набрать чей-то номер. Его куртка и руки в крови.
– Как все прошло? – спрашивает мама.
Я не знаю, что ей ответить, но почему-то говорю, что все плакали и очень жаль, что никто из вас не пришел.
– У меня был эфир, – говорит мама, – я не могла.
– А папа?
– Ты знаешь.
– А Юля?
– Она собиралась. Ее не было?
– Нет.
– Может, на уроках была
– Сейчас июль.
Мама снова делает глоток вина.
– Послушай, – мама смотрит на меня, – это ужасно, что Миры больше нет. Я до сих пор не могу это принять. Кажется, что еще вчера…
– Ее и вчера уже не было.
– …Кажется, что еще вчера вы там бегали, а мы с тетей Сашей сидели и наблюдали за вами. Волновались, чтобы никто из вас не упал с велосипедов и не убился. Кажется, что тогда так ярко светило солнце. Ярче, чем сейчас.
В кармане вибрирует телефон. На дисплее сообщение от Алекса: «Не спишь? Давай встретимся? Я один».
– Помнишь, как хорошо было, – мама снова поворачивается к телевизору, но там уже бегут титры.
«Давай. Я дома», – отвечаю Алексу.
Я выхожу из комнаты и слышу, как мамин голос приветствует зрителей телеканала. Она пристально смотрит в камеру. Потом мелькают короткие анонсы сюжетов, и мама снова возвращается, зачитывая подводку перед первым репортажем. Канал переключается. Мама закуривает сигарету.
В ванной я быстро умываюсь, чищу зубы. Слегка взъерошиваю волосы. Потом надеваю ветровку, проверяю сигареты в кармане, обуваюсь. Я чувствую, как мама пристально смотрит на меня с дивана, оборачиваюсь.
– Возвращайся, – говорит она.
На улице пахнет мокрым асфальтом, с реки дует ветер. Я выкуриваю две сигареты, пока жду черный «мерседес». В его окне видно лицо Алекса. На нем черные очки, несмотря на то что на улице темно. Светлые волосы убраны за уши. Черный костюм, в котором он был на похоронах.
– Запрыгивай, – говорит он и поднимает стекло.
Какое-то время мы едем молча. На Садовом кольце Алекс прибавляет скорость и наконец снимает очки. За окном мелькают автобусные остановки, фонари, люди.