Между ними, словно буферный элемент, сидел юрист – безликий мужчина с папкой и выражением вечной озабоченности на лице. Он был брандмауэром, его функция – находить уязвимости.
Кирилл был в своей стихии. Это была не коммуникация, а сражение двух систем. Их система была построена на интуиции, опыте и размытых формулировках. Его – на чистых данных. Он не презентовал. Он вскрывал их возражения, как хирург вскрывает грудную клетку – точно, холодно, без единого лишнего движения. Его планшет был его скальпелем. Одним движением пальца он выводил на огромный экран трехмерную модель здания, вращал ее, показывая инсоляцию в разное время суток. Другим – открывал детализированную смету, где стоимость каждого квадратного метра композитных панелей была обоснована сравнительным анализом предложений от восьми поставщиков.
«Мы видим, – начал Левин, жестикулируя так, словно дирижировал невидимым оркестром, – что общая концепция… она впечатляет. Это смело. Но нас беспокоит, что эта смелость может вылиться в дополнительные расходы. Стекло. Так много стекла. Это и вопросы безопасности, и теплопотери…»
Кирилл позволил ему закончить. Он сделал паузу, давая иррациональным страхам клиента повиснуть в кондиционированном воздухе. Затем он коснулся планшета. 3D-модель сменилась тепловой картой здания.
«Вы говорите о теплопотерях, Игорь. Посмотрим на цифры, а не на ощущения. – Его голос был ровным, лишенным эмоций, как у диктора, зачитывающего биржевую сводку. – Стекло, которое мы используем, – это триплекс с аргоновым заполнением и низкоэмиссионным покрытием. Коэффициент теплопередачи – ноль целых шесть десятых ватта на метр-квадрат-кельвин. Для сравнения, стандартная кирпичная кладка в сорок сантиметров, которую вы считаете "надежной", имеет коэффициент около ноля целых восьми десятых. То есть моя стеклянная стена на двадцать пять процентов "теплее" вашей кирпичной. Вот расчеты по энергоэффективности на отопительный сезон. Экономия на отоплении за первые пять лет эксплуатации полностью окупает разницу в стоимости материалов. Это не расходы. Это инвестиция».
Левин моргнул, его поток красноречия иссяк, столкнувшись с плотиной из цифр. Он посмотрел на Воронова. Старик до этого момента не проронил ни слова, лишь буравил Кирилла тяжелым взглядом. Теперь он заговорил. Его голос был низким, с легкой хрипотцой.