Пока вы способны удивляться сами себе, пока вы способны быть непредсказуемыми для себя и других, вы интересны.
Вспомните гениальные фильмы Марка Захарова. Вспомните «Обыкновенное чудо», диалог между главным героем, которого играет Абдулов, и хозяином-волшебником в исполнении Янковского. Волшебник задает вопрос:
– Как ты посмел не поцеловать девушку? Как же ты посмел?
– Вы ведь знаете, чем это кончилось бы.
– Нет, не знаю. Ты не любил ее… Прощай. Я тебе больше не буду помогать. Ты мне не интересен.
Как в жизни часто случается, что мы боимся поцеловать принца или принцессу и скатываемся в русло адаптации, в логику предсказуемости.
Адаптивный человек живет по формуле «подобное – подобным», адаптивное всегда плывет по течению, и мы то и дело попадаем в ловушки принудительных норм поведения. И тем самым сами превращаемся в роботов.
Не исключительно в наш век, а всегда, на каждом витке новые технологии цивилизации по-новому стремятся обезличить человека, превратить в стандартный винтик социальной механики. (Можно заметить, что ведь и раб – прообраз робота.) И чем более тоталитарна общественная система, тем с большей энергией в ней разрабатываются проекты конструирования стандартных винтиков, так называемой социальной посредственности.
Но человеческое начало из века в век стремится пересилить механическое и зачастую, несмотря ни на что, с трудом – всегда с трудом! – умудряется побеждать.
А когда повсеместно рассчитывают прогнозы будущего, анализируют тренды, чертят схемы того, что было в прошлом, и продлевают те же графики в будущее – нас затягивает во власть стереотипов, во власть диктатуры исчерпанного опыта. (Специалистам по анализу трендов иногда так и хочется сказать: «Не тренди!») Если вы вводите себя в колею трендов из прошлого, вы в плену, вам из колеи не вырваться; да, какое-то время вы будете благополучны и адаптированы – но вы прогнозируемы, а потому безнадежно уязвимы.
●
Понимать будущее смогут лишь те, кто сам верит в свою способность в чем-то это будущее изменять. Нам поможет не «анализ трендов», а готовность двигаться против течения и увязывать на своем пути те линии мышления, которые прежде были разнесены по полочкам отдельных наук и автономным сферам культуры и культурологии.
Здесь перед нами намечается образ той складывающейся «странной науки» ХХI века, где самые значительные достижения возникают на гребне тех исследований, что проводятся на стыках разных наук и очень разных методологий.