Все, что когда-то взрослые говорили о высшем образовании, вспоминая студенческие годы со слезами счастья, оказалось ложью – но взрослым не объяснишь. Казалось, что университет должен отсеивать ниочемных, ведь высшее образование необязательно, но каждый второй студент не мог объяснить, зачем он ходит на пары. Наихудшая обстановка была, пожалуй, на гумманитарке – там, где проходной балл на бюджет колебался в районе двухсот девяносто пяти баллов, бюджетных мест было от силы пять штук, а на платное брали всех, кто умел держать ручку в руках. Часто случалось так, что вполне себе умный студент, недобравший до проходного на бюджет два балла, был вынужден платить пол миллиона рублей ровно также, как был вынужден платить студент, набравший за три предмета меньше, чем он за один. Но плакаться о несправедливости самого поступления не было смысла.
Лучше бы Рождественский действительно стал морячком – в казарме хотя бы учили чистить картошку. «Учеба на острове – престиж!» – говорили они, – «слово «остров» уже давно не ассоциируется с каторгой!»
Выбор, куда пойти после школы, как выяснилось, для Рождественского и всех его друзей оказался во много раз проще, чем выбор пачки чипсов в ларьке, однако, к чему бы он ни приводил – он в любом случае сопровождался горькими слезами или хотя бы унылой меланхолией. Никто толком ничего и не выбирал. Щелчок! – и все они уже где-то.
А что касается друзей Рождественского, начнем с того, что слово «друг» было уж слишком возвышенным, и часто вводило Женю в растерянность. Каждый человек, живущий на планете, под словом «друг» подразумевает что-то свое, а потому настоящая дружба возможна лишь в очень редких случаях. Кто-то с кем-то познакомились в трамвае – и они уже друзья навеки, а кто-то с кем-то общается уже десять лет, но до сих пор ни одному из них неясно, друзья они или все еще знакомые.
Рождественский так и не разобрался, что он считает дружбой, точнее – он запутался в этом понятии, как только отдалился от школьных друзей.
В школьные годы, когда он был еще полон сил и энергии и не позволял себе бухать в одиночестве, Рождественский общался со всеми. Гулял и играл – тоже со всеми. Но настоящих друзей у него было трое – Лера Духовенская, Леша Зимовец, и Данил Шкатулкин.
Духовенская тоже училась на острове, и это было чуть ли не единственным, что спасло Рождественского от одинокой гибели на злосчастном куске земли в океане. Лера училась на лингвистическом, но только первый год, в прошлом году она училась на филфаке, где особенно не ужилась с одногруппницами – они постоянно пытались ее сглазить, но, увы, но сглазить Леру было невозможно – у нее у самой была ведьминская родинка на носу.