Обычно здесь стоял гул голосов, смех, споры – шумела жизнь. Теперь же воздух был густым, как сироп.
Мари, вечно болтливая, сидела, уставившись в стену. Её рыжие локоны, обычно яркие.
Лео – тот самый, с татуировкой дракона – курил самокрутку, скрученную из жёлтой бумаги. От дыма пахло полынью и чем-то гнилым.
– Где Сандер? – спросил Дин.
Все переглянулись.
– Кто? – буркнул Лео, даже не поднимая глаз.
Дин сжал кулаки.
– Сандер. Высокий, в чёрной куртке. Вчера он проверял комнату с часами!
Мари моргнула, медленно, как сова.
– Дин… у нас тут никого так не звали.
Лёд.
Он побледнел, а я схватила его за запястье.
– Они правда не помнят.
…
Мы нашли его там, где время текло вспять.
Сандер сидел, прижавшись спиной к гигантскому циферблату, и улыбался.
Но это не была его улыбка.
– Сандер? – осторожно позвал Дин.
Тот медленно поднял голову.
– Кто… Сандер?
Его голос звучал как старая пластинка – ровно, но с помехами.
– Ты же… – Дин шагнул вперёд, но я удержала его.
– Посмотри на его руки.
На запястьях сияли шрамы – будто кто-то вырезал куски кожи. Но страшнее было другое…
Он тыкал пальцем в раны, как будто разглядывал чужое тело.
– Они съели его память, – прошептал Дин.
– Но почему так быстро?
– Потому что он перестал бороться, – раздался голос за спиной.
Мы обернулись.
В дверях стояла девушка, которую я раньше не видела.
Худющая.
Тёмные круги под глазами.
В руках – потрёпанный блокнот.
– Я Айви. И если не хотите кончить как он – уходите.
Она кивнула на Сандера.
– Смотрители уже близко.
– Сандер вспоминал жену. Каждую ночь. – Она закусила губу. – А потом… просто перестал просыпаться.
– Почему другие забыли о нём? – спросила я.
– Потому что он забыл себя.
Я посмотрела на её руки – никаких шрамов.
– Тебя не трогают смотрители?
Она откинула воротник.
Под ним – ожог в форме лапы.
– Трогают. Но я.… не интересна им. – Её голос дрогнул. – У меня нет никого «снаружи». Некому забыть меня.
Айви села на корточки, открыла блокнот.
Айви развела в углу крошечный огонёк, используя странные жёлтые листы из своего блокнота.
– Это письма, – сказала она, заметив мой взгляд. – От людей, которых больше нет.
Она развернула один лист – детские каракули: "Мама, когда ты придешь?"
– Я была воспитательницей в приюте, – её голос стал плоским, как лезвие. – Однажды утром мы проснулись, а дверь в город… исчезла. Замок просто забрал всё здание.