– Ты боишься, что тебя никто не полюбит по-настоящему, – прошептало зеркало. – Что все твои "отношения" будут заканчиваться утренним "Это было ошибкой" и поспешным одеванием.
Картинка снова поменялась. Дин стоял спиной, обняв ту рыжую девушку – Мари. Он что-то шептал ей на ухо, а она смеялась, запрокинув голову. Мое отражение в зеркале при этом оставалось на месте – я смотрела на них со стороны, невидимая, как призрак.
– Он заменит тебя, как только найдет кого-то покладистее. Ты же знаешь – ты не умеешь быть слабой. Все твои "шутки" – это щит, которым ты отгораживаешься, чтобы…
Хруст.
Я даже не осознала, когда сжала кулак. Зеркало треснуло от удара, и по стеклу побежали черные жилки. Вдруг все осколки зашептали одновременно:
"Ты знаешь, что это правда. Ты знаешь. Ты знаешь. Ты—"
– Лия!
Сильные руки схватили меня за плечи. Дин стоял в дверном проеме, его глаза были расширены до предела. В них читался настоящий ужас.
– Что ты наделала?! – он схватил мою окровавленную руку.
Только теперь я почувствовала боль – осколки впились в кожу, но кровь… она была слишком темной. Почти черной.
– Мы должны уйти. Сейчас же, – Дин почти потащил меня к выходу. – Эта комната – она не просто показывает страхи. Она их создает.
За спиной осколки зеркала начали двигаться, сливаясь обратно в целое. Последнее, что я услышала, прежде чем дверь захлопнулась:
– Мы еще встретимся, Лия. Когда он тебя бросит.
Кровь на моих губах была липкой и странно холодной. Не талой, а именно… чужой. Я вспомнила, как три дня назад Сандер перевязывал мне порезанный палец после неудачного знакомства с "комнатой острых углов".
"Ты же не из тех девушек, что падают в обморок при виде крови?" – тогда он усмехнулся, затягивая узел на самодельном бинте из оборванного рукава. Его руки пахли древесной смолой – оказывается, до Замка он работал плотником. Делал игрушки для детей…
Дин шёл впереди, его плечи были напряжены. Он не оборачивался, но я знала – он чует. Чует, что зеркало что-то изменило во мне.
– Ты уверен, что там никого не было? – спросила я, цепляясь за его руку.
Он остановился, не поворачиваясь.
– Кроме тебя? Нет. – Его голос звучал слишком ровно, будто он тренировал эти слова. – Но я слышал… крик.
Не мой.
Крик Сандера.
(Общий зал)
Мы вошли в зал, и тишина ударила по ушам.