– Вы еще долго? – Рокер игриво подмигнул Алисе.
Учитель ИЗО, милый бородач, который в это время вырезал что-то из бумаги, кивнул в сторону лохматой головы:
– Твой? Объясни ему, что у нас еще 30 минут до конца урока. А то я его постригу.
– А лично мне никогда не нравились бородатые, – хмыкнула голова и исчезла.
Препод закатил глаза. Девчонки, которые сидели за партой спереди, обернулись с одобрительными улыбками. Интересно, Фридкес будет ждать Алису полчаса?
После занятия Алиса выходила из дверей с сильно бьющимся сердцем.
Фридкес, в черной косухе, ждал ее у окна, вальяжно облокотившись на подоконник. Его наряд для мерзлого ноября был весьма опрометчивым, но очень уж ему подходил.
– Покажешь мне, что ты нарисовала? – спросил рокер протяжно, задрав подбородок.
– В другой жизни. – Алиса пыталась подавить улыбку.
Она решительно зашагала по коридору. Фридкес обогнал ее и зашагал перед ней спиной вперед.
– Что? Это секрет? – На этот раз он улыбнулся в тридцать два зуба.
Алиса остановилась, прижав к груди картину.
– Ладно, – согласилась она, слегка нахмурив брови. – Покажу, но при одном условии.
– Если я тебя поцелую? – Он сделал шаг вперед, и Алиса почувствовала его запах – он пах дождем в летний зной. Ее пульс ускорился.
– Если покажешь мне свои носки. – Алиса произнесла эту фразу с ненужным волнением.
– Что? Прямо здесь показать? Хочешь узнать тайну моих носков?
Он встал перед ней во весь свой почти двухметровый рост. Натянул на лицо солидное выражение. Задрал одну ногу и стащил черный Dr. Martens, обнажив свой несчастный носок – домашней вязки, в финском стиле, с новогодним оленем.
– Довольна? Носки связала моя мама. Ну, – улыбнулся он, – я не хотел ее расстраивать.
У Алисы задрожал нос – она еле сдерживала смех.
– И блондинка бросила тебя из-за носков?
– Она лайкала меня, а не любила. Так что… в принципе, носки тут ни при чем, – с гневным смехом выдавил из себя рокер. – Может, найдем лучшее место, чтобы обсудить… мои носки? И, кстати, показывай уже картину!
Алиса развернула лист. Секунд пять Фридкес молча смотрел на акварель, а затем перевел взгляд на тонкие белые руки художницы. Он посмотрел на ее робко-покатые плечи, нежную россыпь веснушек вокруг носа, рыжие кудряшки… и растерялся. Но уже через несколько секунд Фридкес пришел в себя.