«Мэл» больше подходило под мой нрав, чем «Мелоди». Так мне и досталось это коротенькое имя. Но вот фамилию «Росс» я обрести никогда не старалась. Превращение Джейн Смит в Мэл Смит прошло легко и незаметно. Достигнув возраста, позволявшего сменить имя по собственному желанию, я так и сделала.
– Джейкоб Уокер посоветовал мне уезжать, пока еще можно. И еще – не пить ваш чай и не оставаться надолго в диколесье, – сказала я.
– А печенье мое он тебе тоже есть не велел? – поинтересовалась Бабуля. – Ведь рецепт-то как раз из этой книги. Его сама прабабка Росс вписала – даром, что чиркала, как курица лапой.
Тут Бабуля потянулась к книге и листала страницы до тех пор, пока не открыла разворот, украшенный изображениями цветков чертополоха – такие я видела сегодня в саду. На полях рецепта виднелись приписки, которые, очевидно, появились позднее самого рецепта. Неразборчивый почерк в центре действительно напоминал куриные следы.
– Ее заметки сложнее всего читать. Спасибо ее дочери и внучке, что добавили разъяснения. Она ведь самоучка. В школу не ходила. Все ее образование закончилось у матери на коленках, – пояснила Бабуля.
Я пробежала глазами список ингредиентов. В нем тоже не обнаружилось дыхания дьявола или сока поганок. Мне был незнаком только «молотый солнцецвет».
– Легкое снотворное. Поможет тебе заснуть. Только с этой целью я и взялась их печь, – сказала Бабуля. Она уже не была такой бодрой, как утром, но волшебством от нее веяло по-прежнему. Удивительные глаза сверкали бликами заходящего солнца и мудростью. Розоватый отсвет заката наполнил кухню теплом, поблескивая на горшочках и сковородках.
Пока я колебалась, поддаться ли соблазну крепкого сна или послушаться предостережений Уокера, через двери кухни протиснулся полосатый кот. Я наблюдала за его неожиданно грациозными движениями, пока он не запрыгнул на буфет прямо напротив стола. С царственным видом устроившись там, где другие коты сидеть бы не стали, он при этом не полез обнюхивать решетку с печеньем, а перехватил мой взгляд и, не мигая, уставился в ответ. Глаза у него были такими же зелеными и внимательными, как у биолога, но виделось в сосредоточенной мордочке и нечто такое, что не принадлежало ни зверю, ни человеку. Казалось, за вертикальными зрачками кроются неуловимые для меня, совсем не кошачьи мысли. Бабуля продолжила: